Алфи и зимние чудеса

Счастливые моменты и поводы для оптимизма почти закончились, но тут наконец появился Джордж. Он не заметил меня и припустил вниз по Эдгар-Роуд, к лужайке, где мы обычно встречались с нашими друзьями-кошками. Я последовал за ним, держась на безопасном расстоянии, прячась за фонарными столбами, но Джордж ни разу не оглянулся. На поляне никого не оказалось, но он уверенно прошел мимо. Совершенно очевидно, что он держал путь не туда. Я следовал за ним, не зная, куда он направляется, и мне стало не по себе. Когда Джордж остановился у невзрачного домика с заросшим садом и неприветливым хозяином, мои худшие опасения подтвердились.

Я наблюдал издалека, пока Джордж играл в густом кустарнике, заполонившем сад. Наверное, это и в самом деле весело – бегать в таких джунглях, продираться сквозь заросли ежевики и высокой травы, карабкаться по низкому дереву с толстым стволом и обвисшими ветками. В саду не было ни цветов, ни ярких красок. Но затеряться в нем ничего не стоило, и я очень надеялся, что Джорджу ничего не угрожает. Я устроился поудобнее, чтобы присматривать за ним.

Наигравшись в саду, он запрыгнул на подоконник и заглянул внутрь. И в следующее мгновение в окне появился старик, которого мы видели на Хэллоуин, и сердито застучал тростью по стеклу. Джордж сидел на подоконнике и выглядел удивленным. Или растерянным. Я подполз как можно ближе и притаился за кустом у стены дома. Что, если этот человек обидит Джорджа? Старик злобно потрясал кулаком и размахивал палкой. Теперь я видел его отчетливее, чем тогда в сумерках. Я смутно слышал, как он кричит: «Проваливай!». Джордж постучал лапкой по стеклу и спрыгнул вниз, приветственно подняв хвост. Я быстро побежал домой.

Всю дорогу я пытался осмыслить увиденное. Похоже, Джордж вполне освоился в саду, но старику это не нравится. Беда в том, что Джордж не очень-то хорошо понимает сигналы – взять хотя бы историю с Шанель, которая, как он думал, ему симпатизировала, а на самом деле не выказывала ничего, кроме презрения. Но разве я мог обсуждать это с Джорджем, не выдавая, что следил за ним? Вот именно: не мог.

Словом, к куче моих забот добавилась еще одна; теперь нужно было приглядывать и за Джорджем. Если он повадился бегать в этот сад, я должен обеспечить ему безопасность. Трость выглядела угрожающе и могла покалечить малыша. Да и сам старик не внушал доверия. Если верить Гудвинам, он и впрямь опасен… Я содрогнулся.

На обратном пути меня мучила и другая дилемма: говорить Тигрице или нет. С одной стороны, я не хотел ее волновать, но, с другой, она просила относиться к ней, как обычно. К тому же у меня появилась смутная надежда, что она могла бы осторожно расспросить Джорджа об этом или, по крайней мере, попытаться выяснить, в чем дело. В конце концов, с ней он еще разговаривал и даже откровенничал, в то время как меня по большей части избегал. О да, он рассказывал мне о Хане, но это выглядело так, будто он делает это потому что должен, а не потому что хочет. Наши непринужденные отношения, когда мы вместе ходили на тусовки, гонялись за листьями, болтали с другими кошками, а по вечерам обсуждали события дня, казалось, остались в прошлом.

Я лишь надеялся, что это не навсегда.

Я успел прибежать домой незадолго до возвращения Джорджа. По дороге я заскочил к Тигрице, но кошачья дверца оказалась заперта, и в саду никого не было. Я решил, что она отдыхает. Каждый раз, когда я видел ее, она казалась еще слабее, и мысль о том, что однажды я приду и не застану ее, сводила меня с ума.

Я перекусил, помылся и успел вздремнуть. Меня разбудил стук кошачьей дверцы, и вскоре появился опечаленный Джордж.

– Ты в порядке? – засуетился я, забыв о данном самому себе обещании.

– Я что-то устал, – сказал Джордж. – Пожалуй, пойду спать. На улице очень холодно.

Он показался мне разговорчивее, чем обычно, и я обрадовался, хоть и помнил, что не стоит торопить события.

– Ладно. Ты видел маму-Тигрицу? – как бы невзначай спросил я.

– Да, еще днем. – Он повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился. – Пап, ей действительно не станет лучше, нет? – В его глазах плескалась грусть, и усы как будто поникли. Мое сердце разрывалось от боли, и мне отчаянно хотелось сказать ему в ответ то, что он хотел услышать, но увы.

– Нет, сынок, я так не думаю, – с тяжелым вздохом произнес я. К моему удивлению, Джордж подошел и ткнулся в меня мордочкой.

– А ты? Ты тоже собираешься меня бросить? – пискнул он.

– Нет, сынок, мы еще очень долго будем вместе, – ответил я и скрестил лапы в надежде и мольбе о том, чтобы это сбылось. Хотя нет, я знал, что так и будет. Я никуда не собирался уходить. Мне хотелось успокоить его, но только не лгать. – Знаешь, Джордж, я бы никогда не оставил тебя по своей воле, и мама-Тигрица тоже. У нее нет выбора, но я все еще здесь и буду рядом столько, сколько смогу. Я люблю тебя, сынок. – Я ткнулся в него носом и почувствовал его горе сквозь мех.