Алая Топь

Длинные аккуратные ногти стучали по столешнице. Дана глядела на танцующие огоньки свечей. Три золотистых лепестка приплясывали в такт ее дыханию, а еще три извивались мелкой дрожью на поверхности зеленого вина в чарке. Питье и еда были нетронуты. Доля и Недоля сидели прижавшись друг к другу, перед ними стояли прялки. Перед Даной лежали два веретена – серебряное и золотое. Сестры глядели на них полными слез глазами, будто из обеих вытащили сердца и выложили на стол, заставляя смотреть, изнывая от боли.

– Ну, – кивнула им Дана. – Это ведь несложно. Сделайте что я прошу, и можете убираться. Будете свободны.

– Мы не можем, – твердо повторила Недоля. – Твоей нити нет.

– Так спрядите ее, – нетерпеливо бросила княгиня. Видят боги, этот разговор повторялся изо дня в день, и одни и те же слова уже успели набить ей оскомину.

– Не может человек нам указывать, – жалостливо проговорила Доля и опустила глаза. – А мы не можем прясть что нам вздумается. Лишь то, что богами предначертано.

– Вот как, – ухмыльнулась Дана и, достав из рукава мешочек, высыпала его содержимое в чарку. Даже издалека сестры увидели мелкие крупицы соли и пепла. Дана взяла в одну руку чарку, в другую – веретена и крепко их сжала. Сестры схватились за шеи. Княгиня медленно, растягивая мгновение, приблизилась к ним и протянула чарку. – Пейте.

Сестры скривились, но хватка на веретенах стала жестче. Недоля через боль взяла чашу из рук ведьмы и принялась пить большими глотками, сдерживаясь, чтобы не выплюнуть мерзкое пойло.

– Не так быстро, второй оставь, – приказала Дана.

Недоля отдала младшей почти пустой сосуд. Доля посмотрела на сестру блестящими от слез глазами и допила последние глотки. Горло обожгло и расцарапало, во рту вздулись волдыри. К утру они пройдут, но сестры знали, что первые несколько часов они проведут, моля о смерти. Если бы только смерть была доступна хоть одной из них…

Дана довольно ухмыльнулась и положила на стол гребень. Между зубьев горели медью длинные рыжие волоски.

– Эта девушка вам дорога, не так ли? – улыбнулась княгиня, глядя на сестриц. Те замерли в ужасе, а Дана, аккуратно сняв с зубьев один волосок, растянула его между пальцами, с наслаждением наблюдая, как на нем пляшет отблеск свечи.

* * *

Каким бы неуклюжим ни казался игоша с его кривыми ножками и ручками, Милорада едва поспевала за ним. Стоило им покинуть пределы княжеского терема, утопленный младенец опустился на четвереньки и понесся вниз с холма, но не в сторону города, а прочь: туда, где в долине стояла одинокая мельница. Малышу не составляло труда пробираться по вязкой земле, а спустившись с холма, он и вовсе пошлепал по воде, словно по суше. Троица застыла на берегу, глядя вслед нечисти.

– Ну и как дальше? Вплавь? – раздраженно бросил Влас. Святослав схватил невесту за локоть.

– Давай вернемся, это опасно. Вдруг там ловушка?

– Ничего с нами не случится, – мотнула головой девушка.

– Откуда ты знаешь?

Милорада обиженно взглянула на юношу и вздернула подбородок.

– Напомнить тебе, что меня вырастила, как вы выражаетесь, «нечисть»? – поджала она губы и обернулась к Власу. – Волки могут бегать среди живых и мертвых, по земле и по воде. Превращайся.

– Еще чего! – возмутился конюх.

– Мы теряем время.

– Да не могу я! – рыкнул Влас.

Милорада закатила глаза и подошла к нему вплотную. Прежде чем юноша успел отступить или отмахнуться, она коснулась его лба кончиками пальцев. Влас пошатнулся, точно его дубиной огрели, подался вперед, выставил руки и приземлился уже на четыре лапы.

– Полезай на спину, – кивнула Милорада Святу, почесывая загривок волка. И, не дожидаясь жениха, задрала юбку и перекинула ногу через широкую волчью спину. Раздалось недовольное ворчание. – Ну тихо, тихо. Волки вроде тебя по сотне душ переносили, а нас всего двое.

Святослав с опаской приблизился к другу и заглянул ему в глаза, точно спрашивая разрешения. Влас недовольно заворчал и, с трудом разжимая челюсти, выдавил:

– Ну давай, раз уж начали.

– Мы потом с этим разберемся, – пообещал Святослав.

– Все у тебя потом, – хмыкнула Милорада.

Святослав не успел ответить. Стоило ему влезть на спину волка позади невесты, та пришпорила зверя.

Влас сделал осторожный шаг, другой. Коснулся воды лапой – и почувствовал дрожащую твердь, будто наступил на полный бурдюк с водой, который не рвался, но проминался под весом зверя. В нос ударил запах тины и ила – след игоши. Волк втянул его всей грудью и бросился вперед. Бежать с седоками было непривычно, но уже через несколько шагов Влас позабыл и о том, чтобы управлять каждой из четырех лап, и о весе на спине. В ушах свистел ветер, из-под лап вырывались брызги, слышался хохот Милорады.

Казалось, волк сделал всего несколько прыжков, и вот перед ними уже выросла одинокая мельница, посеребренная лунным светом. На ступеньках их поджидал игоша.

– Хитро вы придумали, как ножки не замочить, – отметил он и протянул руку спешившейся Милораде. Девушка сделала шаг в сторону утопленника, но Святослав встал между ними и, обернувшись к игоше, строго спросил:

– Зачем мы здесь?