Акула в камуфляже

– Можно немного подкрепиться мясом, – сказал он. – Догадываюсь, что не слишком хочется, но нужно: мы сжигаем очень много энергии. Надо заправить баки. Но не увлекайтесь: в рассоле, который мы получили из морской воды, есть не только обычная соль, но и мирабилит. Тоже соль, ее еще английской называют. Приходилось слышать?

– Стой-ка! – откликнулся Зарнов. – Английская? Это которую в аптеках продают? Слабительное?!

– Ага. Я ж и говорю, особо на мясо не налегайте, нам для полного счастья только поноса не хватало.

Зарнов не выдержал и рассмеялся. Он ярко представил, как они, все трое, сидят орлами, спустив штаны, посреди белой снежной пустыни. Вот уж воистину картина получилась бы: героические покорители Антарктиды…

– И ни в коем случае не ешьте снег, как бы ни хотелось пить, – предупредил Полундра. – Снегом жажду не загасишь, только глотки поморозите. Дойдем до станции – натопим воды. Ну, хорош отдыхать, на ходу теплее. Встали, пошли…

«Дойдем до станции… – мрачновато думал Андрей Александрович. – Дойдем ли? Я понемногу начинаю жалеть, что мы оставили наш лагерь и пустились в рискованную авантюру. Там, по крайней мере, можно было согреться. А до станции еще ой как далеко. Хватит ли сил? Мы же даже рассчитать их толком не можем, опыта подобных переходов ни у кого из нас нет, все попали в такие условия впервые. Враги, о которых говорил Павлов, они ведь лишь гипотеза. Рация и запасы пищи на станции – журавль в небе, пойди-ка поймай его. А вот замерзнуть мы можем запросто».

Муличенко даже хотел предложить вернуться, но промолчал. Понял, что останется в меньшинстве, встал и пошел следом за Полундрой и Сергеем Зарновым.

Снова вперед, на юг. Погода становилась все хуже, словно Антарктида преграждала им путь. Ветер стал очень сильным и порывистым. То он завывал тоненьким голоском, то вдруг визг его превращался в яростный рев. Точно зверь, сорвавшийся с привязи, он бросался на троих людей, идущих ему навстречу, пытался опрокинуть их, сбить с ног, как будто нарочно швырял горстями снег в лицо. Снежные смерчики летели над белой равниной, точно привидения кружились вокруг путников в белесой мгле.

Остановиться, переждать? Вдруг да улучшится погода, стихнет ветер? Нет, слишком опасно. Заметет и замерзнешь. Движение все же согревает.

И они упорно, настойчиво шли вперед, пригибаясь, чтобы ослабить давление встречного ветра, закутавшись, насколько можно, в свои тонкие штормовки, оставив лишь узенькие щели для глаз. На их счастье, было не слишком холодно, примерно один-два градуса ниже нуля.

«Ничего, мы прорвемся. Мы дойдем, не можем не дойти, – упрямо думал североморец, шагавший сейчас впереди. – Слишком основательный счет накопился у меня к тем, кому мы обязаны этой прогулкой на свежем воздухе. Я привык оплачивать такие счета с процентами. Они полагали, что тезка с Андреем погибнут. Они почти наверняка считали, что и мне не выжить. Этим негодяям еще предстоит убедиться в том, как горько они ошибались. Им небо с овчинку покажется. Мы не сдадимся! Как хочется упасть в снег, прикрыть глаза, отдохнуть немного от изматывающего ветра! Но нельзя. Стоит лечь – уже не встанешь. Люблю притчу про двух лягушек в горшке со сметаной… Одна сложила себе лапки да пошла мирно ко дну. Сейчас, наверное, в своем лягушачьем раю. Конца времен дожидается. А вот другая… Не сложила. Так я – другая лягушка, не лучше, не хуже, просто по-другому не умею!»

Антарктида продолжала изобретательно пробовать троих русских «на зубок». Полундра, тропивший снежную целину, очередной раз оглянулся: все ли в порядке, не свалился ли кто из его спутников в снег от упадка сил? И Полундра не увидел Андрея Муличенко! Зарнов – вот он, бредет, пошатываясь, метрах в пяти сзади. А где рулевой? Упал?

Если бы просто упал! Все оказалось значительно хуже. В слепящей снежной заверти Муличенко отклонился на несколько метров в сторону от тропы, протоптанной Павловым и Зарновым, и ему здорово не повезло. Оказывается, путь отважной тройки пересекала занесенная снегом трещина в ледяном чехле, покрывавшем скальные породы. Такие трещины – не редкость в Антарктиде. Ближе к центральным областям материка они достигают полутора и более километров в глубину. Ухнешь в такую, и поминай как звали, не один полярник погиб такой смертью.

Расщелина, в которую угодил Муличенко, на счастье, оказалась неглубокой: метров десять всего лишь. Но и этого хватило!

Внизу ледовой трещины был довольно толстый снежный слой, своего рода подушка, так что Муличенко не разбился.

– Андрей! – закричал Полундра в трещину, когда они с Зарновым нашли по следам то место, где снежный мост обрушился под Муличенко. – Слышишь меня?! Ты там живой?

– Слы-ышу… – слабо донеслось снизу. – Живой вроде бы. Но сам не выберусь.

– Потерпи малость, сейчас мы тебя оттуда вытаскивать будем!

Ага, легко сказать! А как вытаскивать? Ни веревок, ни шеста какого-никакого. В Антарктиде молодое деревце под шест не срубишь, нет тут деревьев. И лиан, понятное дело, не встречается. Чем веревку заменить?