Акула в камуфляже

– Стоит ли волноваться из-за русского ныряльщика, Хозяин? – с некоторой неуверенностью в голосе спросил Росомаха, самый молодой из тройки помощников Кай Чун Баня. – У него не было связи, рацию на их катере мы разнесли. Захваченный им гидроцикл… Это слишком несерьезное средство для здешних вод. Вряд ли он вообще добрался до берега.

– Даже если добрался, давно погиб от голода и холода, – поддержал Тигр.

Кай Чун Бань коротко взглянул на них – да так, что те мигом прикусили языки.

– Нет, мы не можем пускать дело на самотек и надеяться на то, что русский сгинул, – решительно проговорил Кай Чун Бань, нахмурив брови. – Даже если существует один шанс из ста, что он остался жив…

Кореец подошел к пилоту вертолета, отдал короткий приказ. Вода под брюхом «москита» забурлила от удара воздушной струи; вертолет оторвался от поверхности океана и косо взмыл вверх.

– Куда лететь? – донесся сквозь шум мотора голос пилота.

В самом деле, куда? Где искать русского аквалангиста? Где тот мог скрыться, если, вопреки всему, уцелел?

– Что думаете? – спросил Кай Чун Бань у своих помощников. – Высказывайтесь, я слушаю.

– Вряд ли русский добрался до Фолклендов, – сказал Медведь. – Или до побережья Аргентины.

– Согласен, – поддержал его Тигр. – Если бы он добрался до какой-нибудь обитаемой земли, то уже поднялся бы шум. Либо русский сейчас на дне, либо на каком-то безлюдном берегу.

– Безлюдный берег поблизости только один, – Росомаха высказался последним.

После недолгого размышления Кай Чун Бань кивнул:

– Вы правы. К тому же ходового ресурса гидроцикла хватило бы русскому ненадолго. Он волей-неволей должен был в основном дрейфовать. А течение здесь идет строго на юг. И ветер тогда задувал с норда, то есть помогал течению. Отсюда я делаю вывод: если он все же остался жив, то искать его следы нужно на северной оконечности Антарктического полуострова. Летим туда, а затем походим галсами над берегом, на небольшой высоте. Там не слишком-то спрячешься, это нам на руку.

Кай Чун Бань отдал еще одну команду, и нос «москита» развернулся к югу, вертолет взял курс на ледовый материк.

Время подошло к началу часа Обезьяны – три пополудни. До Антарктического полуострова было, по расчетам пилота, около тридцати минут лета.

– Давайте проверим оружие, – распорядился Кай Чун Бань. – Но учтите: пока я не узнаю у русского, где находится аккумулятор, он нужен мне живым. Вдруг он куда-то спрятал аккумулятор?

Вооружена троица оказалась на совесть: у Тигра и Росомахи короткоствольные израильские «узи», у Медведя помповушка «Мосберг-500». И то и другое на сколько-нибудь приличной дистанции совершенно «не пляшет», но в ближнем бою… Это что-то страшное!

Сам Кай Чун Бань снаряжал усиленными патронами обойму длинноствольного пистолета «Магнум-357». Имелось у его команды и дальнобойное оружие: американский ручной пулемет «МСХ-500» с прицельной дальностью в два с половиной километра.

Впечатляющий арсенал. А у Сергея Павлова и двух русских яхтсменов один подводный пистолет с тремя дротиками…

Кай Чун Бань закончил заряжать пистолет. Теперь и он, и Тигр с Медведем и Росомахой внимательно смотрели в иллюминаторы.

25

Конечно, отправившись в поход на поиски законсервированной станции «Новопетровская», они, все трое, сознавали: это будет не похоже на увеселительную прогулку! И все же никто из них, даже Полундра, не предполагал, что придется настолько нелегко.

Они шли уже восьмой час. Поначалу идти было не слишком тяжело: рядом с побережьем снег практически сошел. Правда, время от времени приходилось то карабкаться на скалы, то спускаться с них, и это выматывало.

Но по мере того, как Полундра и его спутники проникали все глубже на юг, снега становилось все больше. Еще до того как берег океана окончательно скрылся из глаз, перед невольными путешественниками простиралась бескрайняя снежная равнина. Тоже ничуть не лучше, чем скалы, но по-другому.

В Антарктиде нет ни дорог, ни даже тропинок, и каждый шаг по снежной целине давался с трудом. Особенно тяжело тому, кто идет первым, тропит целину. Полундра и Зарнов были моложе и сильнее Андрея Муличенко, они меняли друг друга, стараясь не выбиться из сил. Рулевой «Кассиопеи» шел замыкающим.

Вот когда пригодилась тюленья шкура! Из нее Полундра свернул некое подобие вещмешков, сам он тащил наиболее тяжелый. А еще из шкуры получилось нечто, напоминающее головные повязки, которые низко спускались на лбы путешественников и хоть немного защищали глаза от резкого слепящего ветра. Его направление переменилось, теперь ветер дул с юга, навстречу людям и нес леденящее дыхание антарктического купола.

Уже через четыре часа пришлось сделать первый привал: после длительной голодовки сил у двоих яхтсменов было мало, и Павлов прекрасно это понимал. Самому ему тоже пришлось несладко, но Полундра был все же лучше тренирован.