Акт бунта

— Тогда, черт возьми, езжайте домой. — Я не задерживаюсь, чтобы увидеть выражение его лица, хотя уверен, что оно бесценно. Дэш знает, что любое предупреждение, которого он ожидает от меня, уже подразумевается: если он, черт возьми, хотя бы поцарапает эту машину, то будет есть через соломинку до конца своей жалкой жизни.

Быстро пересекаю парковку и огибаю академию с другой стороны, направляясь в ту сторону, куда шла Чейз, когда краем глаза заметил ее. Я почти ожидаю, что девушка растворилась в воздухе, но нет. Сворачиваю за угол, и она там, спускается по крутому склону, ведущему к лабиринту Вульф-Холла.

Старая потрепанная брезентовая военная сумка висит у нее на плече, отскакивая от задней части ног, когда девушка идет. Густые рыжие волны ее волос раскачиваются из стороны в сторону. Сегодня тепло, по-настоящему тепло, и видение бусинок пота, стекающих по изгибу ее шеи сзади, заполняют мою голову.

Воспоминание, а не мое воображение.

Я почти чувствую слабый привкус соли на кончике языка, когда бегу за ней вниз по склону. Одному богу известно, как ей удалось так далеко опередить меня. К тому времени как догоняю ее, Пресли уже у входа в лабиринт. У нее полно времени, чтобы зайти внутрь, но девушка просто стоит там, глядя на высокие стены живой изгороди, вцепившись в ремешок своей сумки…

Она даже не косится на меня, когда я подхожу к ней.

Пресли щурится, прикрывая глаза от солнца. Я прослеживаю за ее взглядом, хотя и не могу сказать, на что, черт возьми, она смотрит. Все, что я вижу — это голубое небо.

Девушка первая нарушает молчание.

— Значит, это он?

Я делаю долгий вдох.

— Кто он?

— Это и есть тот самый лабиринт?

О. Я сцепляю пальцы за головой, баюкая свой череп, и рассматриваю раскалывающиеся пути, которые лежат перед нами.

— Нет. Это просто лабиринт.

— Ты боишься его?

— Почему, черт возьми, я должен бояться?

Теперь она смотрит на меня, не впечатленная.

— Я прочитала твою главу, тупица. Ты был в ужасе от него.

— Ты пьяна? — Я холодно смеюсь.

Девушка выпячивает нижнюю губу, щурясь на меня. Мне не нравится, как она смотрит на меня — как будто видит насквозь мой блеф, и я уже должен просто сдаться.

— Думаешь, у тебя есть право подвергать меня психоанализу, потому что прочила кое-что из того, что я написал, и это тебя немного напугало?

Кончики ее волос касаются спины, почти до талии, когда девушка медленно качает головой.

— Страх, выпрыгивающий из тех страниц, был не моим, — говорит она как ни в чем не бывало.

— Что это значит?

Она обдумывает свой ответ, а потом выдает что-то настолько неудовлетворительное и неприятное, что мне хочется встряхнуть ее.

— Ничего. Забудь об этом, Пакс. Это ничего не значит.

— Трусиха.

Она роняет свою сумку на землю и откидывает голову назад, издавая взрыв смеха, который удивляет меня до чертиков.

— О-о-о, отлично. Не думаю, что я здесь трус, не так ли, дружище?

— Господи. Только не это снова.

— Что, ты все еще не считаешь нас друзьями? — Она проводит пальцем по цветному браслету, который все еще обвивает мое запястье, слегка игриво дергая его. — Просто прими это. Это же очевидно.

— Ты бредишь.

— Мы тусовались. У нас был секс…

— Осторожно.

Она игнорирует холодное предупреждение в моем голосе.

— Если мы не друзья, тогда мы что-то другое. Если не будешь осторожен, то начну думать, что я тебе действительно нравлюсь.

— Господи, ты действительно не знаешь, когда нужно замолчать, не так ли?

Девушка высовывает язык — детский, игривый жест, призванный спровоцировать. Но я вижу влажность ее розового языка, и единственное, что это вызывает — это стену жара. Черт возьми, почему мое гребаное тело ненавидит меня? Почему мой разум сразу же показывает мне, каково это — схватить ее сзади за шею и засосать этот маленький, нежный розовый язычок в свой рот?

Какой гребаной цели это служит?

— Мы немного больше, чем просто случайные знакомые, Пакс, — мягко говорит она.

— Чего бы я только не отдал, чтобы быть совершенно гребаными незнакомцами.

— Если бы ты хотел, чтобы мы были незнакомцами, то не трахнул меня прошлой ночью. Ты определенно не стал бы выпрыгивать из своей машины и гнаться за мной по ста метрам лужайки.

— У нас было соглашение. Перестань говорить о сексе. И я пришел сюда не для того, чтобы поболтать, потому что мы приятели.

— Тогда зачем ты спустился сюда? — Ей искренне любопытно.

— Я хочу знать, что, черт возьми, ты имела в виду под этим текстовым сообщением. Противоречиво? Ты, блядь, снова под кайфом?

— Нет. Но буду через минуту. Вот, подержи секунду. — Она не оставляет мне выбора. Я беру ее сумку, держась за ее основание, пока она обеими руками роется в ней.

Какого ХРЕНА?

Девушка находит и достает маленькую жестянку с нарисованной на ней викторианской леди с зонтиком, забирает у меня свою сумку, как будто не использовала меня в качестве гребаной вешалки, а затем плюхается на траву у моих ног, устраиваясь по-индийски. Она открывает банку, достает маленькую стеклянную трубочку и начинает насыпать в миску огромное количество предварительно измельченной травы.