АКОНИТ 2018. Цикл 1, Оборот 4

Есть ли это буквальные видения ада, или болезненные плоды шизофренической фантазии — решать вам. Мне эти записи показались слишком волнующими в философском и поэтическом смысле, чтобы забыть о них, и настолько пугающими, что я не решился переписывать их по-своему, чтобы подать в форме художественного рассказа от своего имени.

Более того, я бы не хотел иметь ничего общего с подобным «сочинительством» в качестве автора. Настолько глубоко пропускать через себя этот материал я не готов. И пусть я покажусь кому-то чересчур мнительным, но не торопитесь с выводами.

Ранее я предпринял попытку публикации «Бесовских откровений» как есть. Увы, многие сочли такое композиционное решение неудобоваримым, и даже терпеливые, но привыкшие к порядку и ясности в тексте читатели засыпали меня вопросами: «А кто говорит?» — имея в виду свои затруднения с тем, чтобы определить, кто проговаривает те или иные монологи и диалоги, и кто — какой дух или демон, — высказывает их от своего лица.

Чтобы предупредить подобные вопросы я и пишу данное предисловие. И не зря я начал его с выдержки из эссе «Автор и Тьма». Именно так: я полагаю, что неважно, кто изрекает эти проклятые откровения, кто бы их ни изрекал — он всего лишь рот, и будь этих ртов хоть миллион, — они принадлежат одному «субъекту» — Тьме, или, если угодно, Аду. (Правда, в одном из пассажей имеют место голоса и райских обитателей, когда между Адом и Раем происходит спор.)

Только для того, чтобы не нарушать целостность этой «адской исповеди», сохранить её внутреннюю поэтику, я позволил себе ранее и позволю вновь — убрать из текста заметки скриптора. Если Тьма говорит — не стоит её перебивать.

Примите также во внимание, что, судя по свидетельствам бесов, в «загробьи» нет привычного для нас течения времени. Прошлое, настоящее и будущее там существует одновременно, и даже одномоментно. При этом каждому обитателю загробного мира доступен в полном объёме опыт всех прочих обитателей. И любое длящееся «сейчас» там возникает лишь как иллюзия при вторичном восприятии этого опыта — переживания, более всего похожего на очень явственное воспоминание. А это значит, что всякий ныне живой и здравствующий человек, но обречённый рано или поздно умереть, уже находится в аду или раю в качестве духа, и, соответственно, может высказываться про свой опыт через одержимого. Причём для живущего ныне этот опыт на момент контакта в привычных хронологических рамках может находиться в будущем времени. Таким образом, бессмысленно пытаться разводить адские голоса на сказанное «до» и «после», поскольку, когда бы ни было то или иное услышано наблюдателем, всё это сказано одновременно, мгновенно и всегда.

Поверьте, удалённые мной комментарии не внесли бы большой ясности, поскольку скриптор по отношению к этим «откровениям» находился почти в том же положении, что и читатель, — он мог слышать только голос, говорящий как есть, и служащий единственным посредником между известным нам миром, который мы называем «реальностью», и Адом. И голос этот он облёк в текст в точности, а текст перед вами.

Присланные мне фрагменты уже были пронумерованы, но не в хронологическом порядке (например, седьмой документ помечен как «поздняя запись», а восьмой — как «ранняя»). Возможно, скриптор, который вёл протоколы и делал расшифровки, пытался составить эти документы в некой логической последовательности. В этой же последовательности я и предлагаю их читателю. Орфография и пунктуация сохранены.

В АД! БЕСОВСКИЕ ОТКРОВЕНИЯ

[3] Моё сознание слишком безоблачно. Я не воспринимаю факторы окружающего мира, которые стремятся меня расстроить. Я всё понимаю, я проникаю во всё слёту: проношусь мгновенно, словно по залам Музея Всего-Всего-Всего-Всего, где за доли секунды воспринимаю каждую мелочь в каждом зале, и опрометью — в следующий зал. Такое ощущение, что обнимаешь весь мир. И весь мир обнимает меня, и весь мир во мне. Бесподобно!

Музыка. Клокочущая внутри энергия. Пульс. Вальс. Ангельские духовые и скрипки. Струны вибрируют на запредельных частотах творя сущее. Тело вытягивает, как струну; дух звенит — я падаю в чёрную розу космоса, их тут много — цветник прекрасного садовника, который не устаёт возделывать свой сад; я был бы счастлив порваться на этой высокой ноте, разлететься осколками инструмента по всей вселенной, чтобы пропитать её собой. Музыка пронизывает всё — всё объединяет, задаёт ритм. Я путешествую вдоль звуковой волны. Ничто не способно мне помешать; я укрепился, обрёл телесность в частотах, в колебаниях звука. Чем была живая ткань моего мозга, если не резонатором, делающим звук больше, чем просто звуком, но некой абсолютной исчерпывающей категорией?

Я выстрелил себе в сердце и упал в кресло. Сердце всё ещё колотится. Я устал, но ничего не могу поделать с собой, музыка правит моим телом (духом?). Я продолжаю угловатые рваные движения (духа?), стремительно наращивая их темп. Райская музыка.