АКОНИТ 2018. Цикл 1, Оборот 4

|1] Я выстрелил себев сердце и упал в кресло. Сердце всё ещё колотится. Жаль, я, похоже, остался жив. Впрочем, какая разница? Магдалина Блэр, — из рассказа Кроули, — взорвала себе голову. Но даже это бы её не спасла

Кроули не всё просёк.

|2] Они изгоняют из меня демонов, глупцы, не зная, что уже сами давным-давно демоны. Они изгоняют самих себя! Ах. милый исполнительный санитар, я покажу тебе! Смотри не застрелись потом…

Фрагменты протоколов «Бесовских откровений»

ПРЕДИСЛОВИЕ. ПАРУ СЛОВ О КОМПОЗИЦИОННЫХ

ОСОБЕННОСТЯХ ДАННОГО ДОКУМЕНТА.

«И я считаю немного неоправданным писать подобные рассказы от первого лица. Видите ли, герой в конце встречается лицом к лицу со злом. Автор до этого чётко даёт понять, чем это грозит. А значит… кто же нам всё это рассказывает?» — рассуждение автора-сочинителя страшных историй из какого-то интервью (цитируется в эссе «Писатель и Тьма», но не указан источник).

«И действительно, кто нам всё это рассказывает — все эти ужасные и смертельные, полные безнадёги и безысходности истории? Рассказчики-персонажи по всем раскладам погибают, но продолжают разговаривать с нами в режиме онлайн, рассказывая свои истории в прошедшем, а то и в настоящем времени… Откуда мы слышим их голоса? Из какого жуткого места они присылают свои рукописи, откровения и печальные исповеди?

Очевидно, они могут вести свою трансляцию только из одного места — из глубин зла. Точнее, это само Зло говорит через них с нами. И заражает нас, берет в прицел, цепляет на крючок, опутывает всё сильнее с каждой усвоенной нами страшной историей.

Тьма может становиться рассказчиком — и сейчас я имею в виду, уже не персонажа, от имени которого ведётся повествование, а вполне реального человека — писателя. И каждый рассказчик становится Тьмой, теряя отчасти индивидуальность и превращаясь в постмодернистского скриптора…» — отрывок из эссе «Писатель и Тьма».

Ниже я собираюсь представить присланные мне анонимно фрагменты материалов под общим названием «В АД! Бесовские откровения». «В АД!» — это придумал не я. Именно так — заглавными буквами — было написано на конверте. Ради объективности я решил оставить оригинальное название (если это можно считать названием, конечно), но позволил себе дополнить его, поскольку, судя по содержимому конверта, это самые что ни на есть свидетельства бесов об аде. Они даны одержимым пациентом некой психиатрической лечебницы, а также санитаром, который помогал проводить сеанс экзорцизма и пострадал вследствие этого.

Тексты «Откровений» состоят из фрагментов расшифровок аудиозаписей интервью и протоколов сеансов, а также содержат пометки скриптора (так он именует себя сам), который вёл записи. Фрагменты дают мало информации об особенностях применённой процедуры изгнания бесов, и совсем не содержат описаний участников, их имён, указаний на место и время событий. Они вообще «не от мира сего», в смысле почти полного отсутствия упоминаний чего-либо внешнего. В них содержаться лишь описания видений и переживаний в состоянии транса и одержимости. Или в состоянии «после смерти», если учесть, что через одержимых говорят духи (души? бесы? ангелы?).