Читаем Айвенго (Ivanhoe) полностью

"Content you, Sir Knight, it is in safe keeping.- Будьте спокойны, сэр рыцарь, он будет у меня в сохранности.
When Valour and Folly travel, Folly should bear the horn, because she can blow the best."Когда доблесть путешествует рядом с глупостью, рог следует надевать на глупость, потому что она умеет лучше трубить.
"Nay but, rogue," said the Black Knight, "this exceedeth thy license-Beware ye tamper not with my patience."- Берегись, мошенник, - сказал Черный Рыцарь, -ты слишком много себе позволяешь! Смотри не выводи меня из терпения!
"Urge me not with violence, Sir Knight," said the Jester, keeping at a distance from the impatient champion, "or Folly will show a clean pair of heels, and leave Valour to find out his way through the wood as best he may."- А вы лучше не грозите мне, сэр рыцарь, -отвечал шут, отъехав на почтительное расстояние от раздраженного рыцаря, - иначе глупость даст тягу и предоставит доблести самой искать себе дорогу в лесу.
"Nay, thou hast hit me there," said the Knight; "and, sooth to say, I have little time to jangle with thee.- На этом ты меня поймал, это верно, - сказал рыцарь, - притом, по правде говоря, недосуг мне с тобой браниться.
Keep the horn an thou wilt, but let us proceed on our journey."Пожалуй, оставь рог при себе, только поедем скорее.
"You will not harm me, then?" said Wamba.- А вы не станете меня обижать? - спросил Вамба.
"I tell thee no, thou knave!"- Я тебе говорю, что не стану, плут ты этакий!
"Ay, but pledge me your knightly word for it," continued Wamba, as he approached with great caution.- Нет, вы прежде дайте мне в том свое рыцарское слово, - продолжал Вамба, с опаской приближаясь к Рыцарю Висячего Замка.
"My knightly word I pledge; only come on with thy foolish self."- Ну, даю тебе рыцарское слово, а теперь не мешкай и указывай дорогу.
"Nay, then, Valour and Folly are once more boon companions," said the Jester, coming up frankly to the Knight's side; "but, in truth, I love not such buffets as that you bestowed on the burly Friar, when his holiness rolled on the green like a king of the nine-pins.- Ладно, - сказал шут, с готовностью подъезжая к рыцарю. - Значит, доблесть с глупостью опять поприятельски поехали рядом. Дело в том, что я, в самом деле, не охотник до таких затрещин, какую вы тогда закатили отшельнику. И покатился его преподобие на траву, словно кегля от удачного удара!
And now that Folly wears the horn, let Valour rouse himself, and shake his mane; for, if I mistake not, there are company in yonder brake that are on the look-out for us."Ну, раз глупость овладела рожком, пускай доблесть маленько расправит свои члены да взмахнет гривой. Если не ошибаюсь, вон в том кустарнике нас поджидает теплая компания. Засаду нам устроили.
"What makes thee judge so?" said the Knight.- С чего это ты взял? - спросил рыцарь.
"Because I have twice or thrice noticed the glance of a motion from amongst the green leaves.- Ас того и взял, что раза два или три видел, как среди зелени мелькали шишаки.
Had they been honest men, they had kept the path.Будь они честные люди, они бы выехали на открытую тропинку.
But yonder thicket is a choice chapel for the Clerks of Saint Nicholas."Но эта чаща - как раз подходящее место для таких переделок.
"By my faith," said the Knight, closing his visor, "I think thou be'st in the right on't."- Клянусь честью, - ответил рыцарь, опуская забрало, - на этот раз ты прав!
Перейти на страницу:

Все книги серии Параллельный перевод

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки