Айвенго (Ivanhoe)

Be ye Turks or Christians, that handle a churchman?-Know ye what it is, 'manus imponere in servos Domini'?	Турки вы или христиане, что так обращаетесь с духовными лицами? Знаете ли вы, что значит налагать руки на слуг господа?
Ye have plundered my mails-torn my cope of curious cut lace, which might have served a cardinal!-Another in my place would have been at his 'excommunicabo vos'; but I am placible, and if ye order forth my palfreys, release my brethren, and restore my mails, tell down with all speed an hundred crowns to be expended in masses at the high altar of Jorvaulx Abbey, and make your vow to eat no venison until next Pentecost, it may be you shall hear little more of this mad frolic."	Вы разграбили мои сундуки, разорвали мою кружевную ризу тончайшей работы, которую и кардиналу было бы не стыдно надеть. Другой на моем месте попросту отлучил бы вас от церкви, но я не злопамятен, и если вы сейчас велите подать моих лошадей, отпустите мою братию, возвратите в целости мою поклажу, внесете сотню крон на обедни в аббатстве Жорво и дадите обещание не вкушать дичи до будущей троицы, тогда я, может быть, постараюсь как-нибудь замять эту безрассудную проделку, и о ней больше речи не будет.
"Holy Father," said the chief Outlaw, "it grieves me to think that you have met with such usage from any of my followers, as calls for your fatherly reprehension."	- Преподобный отец, - сказал главарь разбойников, - мне прискорбно думать, что кто-либо из моих товарищей мог так обойтись с вами, чтобы вызвать с вашей стороны надобность в таком отеческом наставлении.
"Usage!" echoed the priest, encouraged by the mild tone of the silvan leader; "it were usage fit for no hound of good race-much less for a Christian-far less for a priest-and least of all for the Prior of the holy community of Jorvaulx.	- Какое там обхождение! - возразил аббат, ободренный мягким тоном Локсли. - Так нельзя обходиться и с породистой собакой, не только с христианином, а тем более с духовным лицом, да еще приором аббатства Жорво!
Here is a profane and drunken minstrel, called Allan-a-Dale-'nebulo quidam'-who has menaced me with corporal punishment-nay, with death itself, an I pay not down four hundred crowns of ransom, to the boot of all the treasure he hath already robbed me of-gold chains and gymmal rings to an unknown value; besides what is broken and spoiled among their rude hands, such as my pouncer-box and silver crisping-tongs."	Какой-то пьяный менестрель по имени Аллен из Лощины - nebulo quidam [28] - осмелился грозить мне телесным наказанием и даже смертью, если я не уплачу четырехсот крон выкупа, помимо всего, что он у меня награбил, а там было одних золотых цепочек и перстней с самоцветными камнями на несметную сумму. Да, кроме того, они переломали и попортили своими грубыми руками много ценных вещиц, как-то: ящичек с духами, серебряные щипчики для завивки волос...
"It is impossible that Allan-a-Dale can have thus treated a man of your reverend bearing," replied the Captain.	- Может ли быть, чтобы Аллен из Лощины поступил так невежливо с особой вашего священного звания? - спросил предводитель.
"It is true as the gospel of Saint Nicodemus," said the Prior; "he swore, with many a cruel north-country oath, that he would hang me up on the highest tree in the greenwood."	- Все это такая же истина, как евангелие от святого Никодима, - отвечал приор. - При этом он ругался на своем грубом северном наречии и поклялся повесить меня на самом высоком дереве в этом лесу.
"Did he so in very deed?	- Да неужели клялся?
Nay, then, reverend father, I think you had better comply with his demands-for Allan-a-Dale is the very man to abide by his word when he has so pledged it."	В таком случае, преподобный отец, по-моему вам придется удовлетворить его требования. Потому что, видите ли, Аллен из Лощины такой человек, что коли раз сказал, то непременно сдержит свое слово.