Айвенго (Ivanhoe)

"Thou hast the advantage with that iron pot on thy head," said the churchman; "but have at thee-Down thou goest, an thou wert Goliath of Gath in his brazen helmet."	- Тебе хорошо говорить, имея на голове этот железный горшок, - сказал монах, - но все равно я тебя свалю с ног, будь ты хоть сам Голиаф в медном шлеме.
The Friar bared his brawny arm up to the elbow, and putting his full strength to the blow, gave the Knight a buffet that might have felled an ox. But his adversary stood firm as a rock.	Отшельник обнажил свою жилистую руку по самый локоть и изо всех сил ударил рыцаря кулаком по уху. Такая затрещина могла бы свалить здорового быка, но противник его остался недвижим, как утес.
A loud shout was uttered by all the yeomen around; for the Clerk's cuff was proverbial amongst them, and there were few who, in jest or earnest, had not had the occasion to know its vigour.	Громкий крик одобрения вырвался из уст иоменов, стоявших кругом: кулак причетника вошел в пословицу между ними, и большинство на опыте узнало его мощь - кто в шуточных потасовках, а кто и в серьезных.
"Now, Priest," said, the Knight, pulling off his gauntlet, "if I had vantage on my head, I will have none on my hand-stand fast as a true man."	- Видишь, монах, - сказал рыцарь, снимая свою железную перчатку, - хотя на голове у меня и было прикрытие, но на руке ничего не будет. Держись!
"'Genam meam dedi vapulatori'-I have given my cheek to the smiter," said the Priest; "an thou canst stir me from the spot, fellow, I will freely bestow on thee the Jew's ransom."	- Geman meam dedi vapulatori - сиречь, подставляю щеку мою ударяющему, - сказал монах, - и я наперед говорю тебе: коли ты сдвинешь меня с места, я дарю тебе выкуп с еврея полностью.
So spoke the burly Priest, assuming, on his part, high defiance.	Так говорил монах, принимая гордый и вызывающий вид.
But who may resist his fate?	Но от судьбы не уйдешь.
The buffet of the Knight was given with such strength and good-will, that the Friar rolled head over heels upon the plain, to the great amazement of all the spectators.	От могучего удара рыцаря монах кубарем полетел на землю, к великому изумлению всех зрителей.
But he arose neither angry nor crestfallen.	Однако он встал и не выказал ни гнева, ни уныния.
"Brother," said he to the Knight, "thou shouldst have used thy strength with more discretion.	- Знаешь, братец, - сказал он рыцарю, - при такой силе надо быть осторожнее.
I had mumbled but a lame mass an thou hadst broken my jaw, for the piper plays ill that wants the nether chops.	Как я буду теперь обедню служить, коли ты мне челюсть свернул? Ведь и на дудке не сыграешь, не имея нижних зубов.
Nevertheless, there is my hand, in friendly witness, that I will exchange no more cuffs with thee, having been a loser by the barter.	Однако вот тебе моя рука, как дружеский залог того, что обмениваться с тобой пощечинами я больше не буду, это мне невыгодно.
End now all unkindness.	Стало быть, конец всякому недоброжелательству.
Let us put the Jew to ransom, since the leopard will not change his spots, and a Jew he will continue to be."	Давай возьмем с еврея выкуп, потому что как горбатого только могила исправит, так и еврей всегда останется евреем.
"The Priest," said Clement, "is not half so confident of the Jew's conversion, since he received that buffet on the ear."	- Монах-то не так уверен в обращении еврея с тех пор, как получил по уху, - сказал Мельник.