Агриков меч

— Без возражений, чародей, — твёрдо заявил Юрий и хлопнул по столу тяжёлой ладонью. — Без возражений.

Варвара догнала их уже далеко за воротами, на самой опушке продолжающего отступать от города леса. Чародей впервые увидел княжну на коне и удивился, заметив, что та умело сидит в седле и ловко правит животным. Заметил Сокол и то, что близость леса княжне неприятна. Она явно избегала смотреть в его сторону, даже когда скакала, опускала взгляд к самой дороге. Но, догнав мужчин, подняла глаза и в них вдруг отразились лесные сумерки.

Княжна вздрогнула.

— Что случилось, княжна? — спросил чародей.

Она посмотрела на него как-то странно, будто испугано, но не так как суеверные люди обычно смотрят на колдуна, а так, словно вспоминает чего-то, связанное с ним или пытается угадать что-то. Внезапно княжна покраснела.

— Мена записку прислала, — сказала она, наконец, и протянула берестяную кудряшку. — В приписке просила тебе передать, а что там дальше написано, не понять.

Сокол принял свиток, расправил, прочёл.

Варвара не уезжала, то ли ждала ответа, то ли пояснений.

— Пишет, что идёт к Волчьим Мшарам, — сказал Сокол.

— Зачем? — спросила Варвара.

— Зачем не пишет, но помощи просит. Охотник за ней увязался.

— Уж не тот ли, о котором Александр поминал?

— Тот самый, — подтвердил чародей.

— Вы ведь тоже идёте туда? — спросила княжна.

— Видно судьба, — неопределённо ответил Сокол.

— Встретишь Мену, передай, что дело у меня к ней, — разворачивая коня, крикнула Варвара. — Если сможет, пусть навестит.

Княжна ещё раз уже без боязни оглянулась на лес, на Сокола, и пустила коня вскачь к городским воротам.

Глава двадцать первая Брошенный город

Волчьи мшары то ещё местечко. Мечей зачарованных здесь, правда, из бугров не торчало, зато вурды водились изрядно. То, что мшары волчьими назывались — чистое недоразумение. Волки встречались, конечно, но в числе совершенно ничтожном и людей они обычно не трогали. Даже в лютые зимы больше мышковали, чем возле дорог путников поджидали. Вместо волков вурды к людям наведывались. Так что правильнее это место Вурдовыми мшарами было наречь. Хотя с другой стороны, названия редко просто так, без причины появляются.

На счёт вурдов люди говорили разное. Одни считали, будто кровожадное племя жило здесь испокон веков и чуть ли не зародилось именно в мшарах, другие уверяли, что вурды сюда вслед за людьми пришли — иначе, чем бы они промышляли до этого?

Само собой, ни точного чертежа, ни даже приблизительного описаний местности люди по упомянутой причине не составили. О размерах судили так — самая близкая к мшарам, а потому и самая опасная обходная тропа занимала неделю пешего пути. А сколько напрямик идти — то неведомо. Не прошёл ещё никто напрямик.

Слепень во главе с княжескими разведчиками, проследил войско Фёдора до границы топей. Но там его отряд на засаду нарвался и вглубь не полез. Не зная тропинки в трясину соваться не стали. Теперь же болота подмёрзли, и можно было пройти без проводника, просто по льду.

— И всё же, где тут могут люди скрываться? — недоумевал Пётр. — Сплошь болота одни. Не на болотах же Фёдор живёт? Ну, шайка небольшая здесь, пожалуй, и смогла бы схорониться, кабы не вурды, но войско-то где разместить? Лошадей? Им, коняшкам ведь кушать потребно. Второй день идём, а всей земли — островки малые, только зад опустить и хватает.

Сокол уже поведал спутникам и про онаров, и про овд. Но если Боюн с Тарко рассказом удовлетворились, то Пётр воспринял его скорее как небылицу. Мало ли какие слухи чародей собрал в своих странствиях.

— Найдём рано или поздно, — ответил Сокол. — Городки лесных дев не так-то просто отыскать, даже если знаешь, где выход спрятан. Да и вурды не в топях живут, не болотный зверь — вурд. Должна быть суша.

Несмотря на морозы, лёд оказался ломким. То один из них, то другой из путников проваливались в болотную жижу, а пока неудачника выручали, вымокали и все остальные. Тогда на ближайшей кочке разводили костерок из тощих болотных веточек и жухлой прошлогодней травы, сушились наскоро. Чародей дымок отводил, чтобы не так заметно со стороны было, а всё же побаивались они глаза чужого и возле костра долго не сидели.

***

Только на третий день они ощутили под ногами твердь. Тут же и лес вновь в силу вошёл, вместо чахлых осинок и берёзок, редких кустов, сосны высокие небеса щекотали. Осторожно развели костерок, согрелись, поели горячего. Достали из заплечных мешков оружие, у кого какое было. У Петра меч княжеский, у Сокола самый обычный, с виду, по крайней мере. Боюн в поход с так полюбившемся ему, лёгким степным клинком отправился, а Тарко Агриков меч достал. Заулыбался сразу — пока в Муроме жил не пришлось ни разу меч обнажать.

Увидев его, Боюн будто лбом на сучок наткнулся. Замер.

— Ты чего? — заметил его смятение Тарко.

— Знатный меч у тебя, — сказал ополченец.

— Про знатность его неведомо мне, — осторожно ответил юноша. — Кто владел, кто смерть принял, кто в Марах Стылых оставил…