Агриков меч

Мена тем временем тетиву натянула, наложила стрелу, прицелилась. Выстрелила, как только враг горло показал, припадая к влаге. Не вышел выстрел. Охотника своевременно оберег предупредил или чутьё природное, отпрянул он, расплескав остатки воды, перекатился за ближайшую кочку, чтобы под вторую стрелу не попасть.

Мена плечами пожала — увернулся и ладно, это пристрелка только.

Зимой по лесу можно всю ночь бежать, если луна светит. Деревья без листьев стоят, а которые с иглами, у тех ветви снегом прижаты. Белый покров в каждый уголок отблеск даёт, он же неровности скрывает. Но это такой подарок, какой и беглянке и охотнику в равной степени помогает. Ни у кого преимущества нет. Так что отдых выпадал редко, только когда небо тучами завешивало. За всю ночь часа два таких набежало.

На исходе первой же ночи поняла Мена, что силёнок у неё оказалось значительно меньше, нежели у преследователя. Уравнять бы силы надо перед решающей схваткой. Тут без хитрости не обойтись.

Первую ловушку она на Ксёгже устроила. Собственно и устраивать ничего не пришлось, природа сама обо всём позаботилась. Речка промёрзла местами до самого дна, но кое-где полыньи остались. Лишь тонкий ледок их сверху прикрывал и снежок недавний присыпал. Мена такие гиблые места нутром чувствовала. Пробежалась, почти невесомая, чёткие отпечатки на снегу оставляя.

Савелий её чутьём не обладал, невесомостью тоже, след в след шёл и провалился, пустив на белый снежок волну тёмной воды. Но быстро сообразил, надо отдать ему должное. Дёрнулся мощно, неверный ледок до матёрой границы обламывая, оружие каким-то чудом вытащил, меч и ножны крест-накрест перед собой положил, опору создавая, стал выползать осторожно.

Мена на ледяную ловушку не уповала — стрелу для верности пустила. В таком положении увернуться сложно, даже если оберег предупредит, даже если заметишь выстрел. Не промахнулась Мена. Попала стрела в плечо. Савелий только вздрогнул, продолжая медленно наваливаться на крест. Выползал понемногу и выполз таки.

Силён охотник. Мена, впрочем, и не надеялась в первой же ловушке преследователя сгубить. Однако сил ему изрядно убавила. И то дело.

Чтобы усугубить слабость, девушка зверьё с пути охотника распугивала. На одних ягодах в мороз далеко не уйдёшь, да и те ещё отыскать нужно. И колдовством силы поддержать охотник не может. Не колдун он, мужчина — ему мясо требуется, а как раз мясо Мена и разгоняла.

Птицы девушку охотно слушали, с птицами она всегда общий язык находила, а прочее зверьё на птиц посматривало, да, смекая что к чему, уходило подобру-поздорову. Разогнать, однако, получилось не всех. Те твари, что на зиму заснули, предостережению не вняли. Тем Савелий и воспользовался. Выкопал из-под пня гадюку. Съел, шага не сбавляя, прямо сырой съел, та и не проснулась, наверное, а Мену аж передёрнуло. Змей она и сама сгубила немало, и пробовать приходилось, но чтобы вот так живьём жрать… На речке из ила рыбёшку сонную охотник вытащил — эту уже без спешки на костре поджарил во время привала.

Вторую ловушку — ложную, охотник, как и задумывалось Меной, заметил. Обошёл осторожно, чтобы прямиком на третью нарваться. Самострел девушка соорудила, пожертвовав запасной тетивой и растратив почти всё своё преимущество. Ещё одну дырку в шкуре Савелий получил. Однако и теперь выжил.

— Не берёт тебя ничто, стервеца, — разозлилась Мена.

Лес промолчал, не внял гневу девушки. Мещёрские духи, похоже, решили в стороне от их схватки остаться. А возможно наблюдали с любопытством, кто кого одолеет. Скучно, небось, им в лесу. Им духам древним разница между охотником и жертвой не особенно видна.

***

День прибывал, и пахло весной. Но запах всего лишь запах. Настоящей весны ещё ждать и ждать. А пока только в самый полдень солнышко по-настоящему пригревало, но уже ближе к вечеру вновь морозило. Снег от такого непостоянства коркой твёрдой покрылся. Иногда держал девушку даже без снегоступов, иногда ломался под тяжестью. Но преследователю опять же хуже пришлось, его весу даже крепкий наст поддавался.

На шестой день Мена на Муромскую дорогу вышла, примерно в версте от Свищево. Село это расположилось на границе двух княжеств, всё на той же речке Ксёгже, которую и девушка и охотник пересекли уже не раз и не два. Село крупное — полсотни домов, церквушка и большой постоялый двор, где путники обычно останавливаются на ночёвку. Там, среди толкотни из приезжих и местных удобно будет следы запутать.

Мена осторожно спустилась с крутого пригорка, иссечённого полозьями саней как спина нерадивого холопа. Дорога здесь особенно сильно обледенела, и многие предпочитали спускаться вниз сторонкой по рыхлому снегу, опасаясь за лошадей и груз. В противном случае легко можно поломать ноги или выскочить мимо моста на реку, а то и въехать в частокол, опоясывающий три избы постоялого двора.

Ворота открыты. Девушка через них прошла, пробралась между купеческими поездами, расставленными в беспорядке по всему двору, и, угадав по запаху еды и людскому шуму, которая из дверей ведёт в корчму, зашла внутрь.