Аэростаты. Первая кровь

– В какое осиное гнездо ты угодила!

– Я не могла бросить этого парня.

– А как дела с твоим старым кавалером?

– Откуда ты знаешь?

– Он звонит тебе каждый день, я слышу его голос. Это не юный петушок. А я-то боялась, что ты влюбишься в мальчишку!

От этого разговора у меня испортилось настроение. Ночью во время бессонницы я вынуждена была признаться себе, что к Пию меня тянет сильнее, чем к Доминику. Я не была влюблена в Доминика. Я не была влюблена в Пия, но он мне нравился. Больше, чем Доминик.

Разве не было вокруг других мужчин, кроме этих двоих? Конечно, были. Но я их не встретила. И не потому, что не пыталась. Моя жизнь как-то так складывалась, что двое мужчин, присутствовавших в ней, имели от роду шестнадцать и пятьдесят лет. И ведь не то чтобы я принадлежала к числу женщин, которых особенно привлекают подростки или старики! Нет, у меня не было специального пристрастия ни к какой возрастной группе. Возможно, этим все и объяснялось.

Я была не из тех, кто придумывает себе прекрасных принцев, рисует портреты-роботы. Чтобы меня всколыхнуть, требовался реальный человек.

Пий – реальный человек? Да, на последнем пределе. Пий пока еще был реален. Если так пойдет, через пару лет он станет похож на своих родителей и превратится в такое же псевдосущество, в трейдера, ворочающего фантастическими капиталами, или в коллекционера виртуальных компотниц. Этот мальчик осознанно переживал свою драму и просил меня о помощи. Влюбившись в меня, он как бы взывал к реальности, молил ее заинтересоваться им.

А Доминик? Я была к нему очень расположена. Он мало занимал меня. Он пребывал в той боковой зоне реальности, которая радует фактом своего существования, как пейзаж. С этой мыслью я уснула.

Когда я пришла на урок к назначенному часу, дверь роскошного особняка открыл мне Пий. Мне показалось, что он выглядит необычно. Впрочем, необычным он был всегда.

– Как прошли переговоры с отцом?

– Плохо.

– Я догадывалась.

– Нет.

– Как нет?

Он повел меня в отцовский кабинет. Его отец лежал на полу с перерезанным горлом. Все вокруг было залито кровью.

Я бросилась на улицу, и меня вырвало. Пий вышел следом за мной. Мы сели рядом на ступеньки крыльца. Он спокойно заговорил:

– Я был у него в кабинете, твердил ему, что хочу ходить с вами на прогулки. Он упорно отказывал, не глядя на меня. В какой-то момент я увидел, что зеркало на стене прозрачное. Он подсматривал за нами во время уроков, этот выродок. Тогда я схватил ножницы, набросился на него и перерезал ему горло.

– Надо вызвать полицию, – пробормотала я.

– Нет.

– Вас оправдают. Ваш отец был ужасным человеком.

– Да. Но мать – нет. Ее я тоже убил.

– Что?

– Для ее же пользы. Она бы не выдержала, увидев мужа, а главное, увидев паркет в таком состоянии. Я пошел в комнату, где она рассматривала свои коллекции в интернете. Она балдела перед монитором, млела перед этими крошечными чашечками. Я перерезал ей горло теми же ножницами.

Я была ошеломлена.

– Я не стыжусь. Если бы можно было все отыграть назад, я бы сделал то же самое. Не знаю, почему я так долго тянул с этим.

– Вы несовершеннолетний. У вас есть право на особый подход.

– Я убегу. Мне ничего не стоило подключиться к банку отца, браузер сразу предложил ввести его логин и пароль. Я перевел все деньги на свой счет. Вы не представляете, как я богат. Уедем вместе, Анж. У нас будет не жизнь, а мечта, мы будем путешествовать, объедем весь мир. Мы не такие дураки, чтобы обзаводиться домом. Мы будем жить во дворцах по всему миру.

– Пий, то, что вы предлагаете, нереально. Из-за родителей у вас всегда было плохо с реальностью. Это двойное убийство – тому доказательство.

– Да, правда. Я убил нереальных людей. Тут нет ничего дурного.

– С точки зрения закона, все не так просто. Вызовите полицию, умоляю вас. Это единственный способ вернуться в реальность.

– У меня нет ни малейшего желания сидеть в тюрьме.

– Я буду свидетельствовать в вашу пользу, расскажу все, что вытворяли с вами родители. Вас не оправдают, но приговор будет мягким, я уверена.

– Я сделаю его более суровым. Я не буду ссылаться на помрачение рассудка. Я действовал не в приступе безумия. Единственное, что мне непонятно, это почему я не убил их раньше. Вероятно, мне просто недоставало физической силы.

– Вы же не станете отрицать, что совершить преступление вас побудила вспышка гнева.

– Этот гнев живет во мне так давно! Прозрачное зеркало – искра, которая подожгла тонны ярости, копившейся во мне по меньшей мере лет десять.

– Ни один человек в шесть лет не хочет убить родителей.