Аэростаты. Первая кровь

Я знал, что это значит. Для меня это была честь: я получал право на казнь перед памятником Лумумбе, как те мятежники, что заслужили расстрел.

Теперь я снова могу говорить. Сколько я уже стою перед этими двенадцатью мужчинами? Мое упоение столь глубоко, что я теряю представление о времени. Теряю активно, сознательно. И чем больше теряю, тем больше погружаюсь в головокружительную неизбежность. Человек не знает более сильного ощущения. Через какую-то долю секунды я умру и жду этого с ужасом и нетерпением. Смерть – это Ахилл, а я – черепаха, я жду гибели целую вечность. Настигнет ли она меня?

Только что мне было жаль умирать в расцвете сил. Теперь мне кажется, что лучше умирать так. Я смогу по-настоящему прожить смерть, поцеловать ее своей молодостью. Я наконец достиг желанного состояния – приятия. Даже больше: любви к судьбе. Я люблю то, что со мной происходит. Люблю до высшего предела своего неведения. Разве это не правильный способ вступить в смерть?

Я слышу рокот мотора и скрип покрышек.

– Прекратить!

Голос Гбенье.

– Этого не убивать, – властно объявляет он.

Я понимаю, что речь обо мне, и чувствую мимолетное сожаление: я был готов, не знаю, буду ли я когда-нибудь настолько готов.

В следующую секунду меня переполняет невероятная радость. Настолько буйная, что я забываю устыдиться. Я жив и буду жить. Сколько? Две минуты, два часа, пятьдесят лет? Клянусь, ответ не имеет значения. Жить нужно именно так. Надеюсь, это сознание останется со мной навсегда.

Гбенье в восторге подходит ко мне:

– Как вы себя чувствуете, господин консул?

– Отлично, господин президент.

– Как вам понравилась наша маленькая шутка?

– У вас незаурядное чувство юмора.

Гбенье подыскивает слова, способные еще сильнее меня уязвить. И находит:

– У вас есть дети, господин консул?

– Да, господин президент.

– Сколько? Как их зовут?

– Мальчик двух лет, Андре, и новорожденная девочка, Жюльетта.

– Хотите завести третьего ребенка?

– Это будет зависеть от вас, господин президент.

Эпилог

Ранним утром 24 ноября 1964 года бельгийские парашютисты приземлились в Стэнливиле. Заложники и ждали этой минуты, и боялись ее. Мятежники вывели их из отеля, разбили на группы и по команде начали расстреливать.

Каждый спасался как мог. Заложники разбегались кто куда. Несмотря на море крови, Патрик Нотомб не упал в обморок: не стоит недооценивать его яростную жажду выжить. Как и девять десятых заложников, он вошел в число уцелевших.

Примечание автора

Мой отец Патрик Нотомб выпустил в 1993 году в издательстве “Расин” книгу под названием “В Стэнливиле” (в 2007 году она была переиздана брюссельским издательством “Мазуэн”).