Адепт не хуже прочих

— Ну-ну! — усмехнулся я и предупредил: — Станете пасть разевать, пожалеете! — И отвернулся от них, сказал Златобору: — За тобой должок, лавочник!

Лощёный юнец едва не подскочил.

— Это ты чего ещё удумал⁈ — возмутился он. — Ничего я тебе не должен!

— Должен! — отрезал я. — Ты на меня этих дурней натравил, они мне нос разбили, пришлось за стирку платить. Я чужого не беру, но что моё — то моё.

Фабричные после этого заявления явственно расслабились, а Златобор и вовсе посмотрел с нескрываемым презрением.

— Так ты из-за этих грошей сюда пришёл? Уймись! Чай, не обеднеешь!

Я покачал головой.

— Ты не понял, лавочник! По-хорошему или по-плохому, но я своё получу. Если понадобится — буду день за днём тебе при всём честном народе подзатыльники отвешивать, пока не сорвёшься и в драку не полезешь. А не хватит духу — тоже ничего. На тебя после такого самая распоследняя замухрышка не посмотрит!

Фабричные разом набычились. Один хрустнул костяшками пальцев, другой зло спросил:

— А мы на што?

— А вы в другом отряде! — ухмыльнулся я и продолжил давить на Златобора: — И ты либо всеобщим посмешищем станешь, либо в карцере прохлаждаться наравне со мной будешь. Отстанешь, вылетишь и вернёшься в лавку к папочке. И знаешь, что он тогда тебе скажет? Он скажет: ну и на кой чёрт ты вообще в школу сунулся? Столько денег на тебя перевёл, бестолочь, и всё впустую!

И вот тут я угадал, Златобор после этих моих слов как-то съёжился даже.

— Ты ж кем-то большим хотел стать, — насел я на него пуще прежнего. — Важным и влиятельным. Тебе тайные искусства и даром не сдались, тебе власть нужна. Чтоб не прятаться от босяков за мамкиной юбкой, и не жаловаться папе на соседское хулиганьё…

— Замолчи! — потребовал Златобор, стискивая кулаки. — Закрой свой поганый рот!

Но — нет, меня уже понесло.

— Вечно от всех конфетками-пряничками откупался. Лишь бы только не били и с тобой водились. А потом что? Из кассы подворовывать начал и ватагу отбросов собрал, в царька играть начал? Так тебя просто доили! И до сих пор доят! А здесь такое не в чести. Здесь все тайнознатцы! Каждый задолжает за обучение больше, чем лавка твоего папеньки стоит! Почему, думаешь, девчонки на тебя как на пустое место смотрят? Да просто им и даром такая размазня не сдалась!

До самого конца не был уверен, что выгорит, но нет — нащупал болевую точку, отдавил мозоль.

— Да ты! — взвыл Златобор, вскакивая с лавки, и я ткнул уголком подноса по лицу крепыша напротив, подносом же прикрылся и от кулака второго из подпевал лавочника.

Хрустнуло! В руках у меня осталось две доски, я врезал обеими разом по ушам зажавшего отбитую руку фабричного, а дальше на меня навалился Златобор. Пустое! Прежде чем лавочник успел вцепиться в горло, я коротким тычком в печень усадил его обратно на лавку.

И сразу: ниц!

Но — фигу с маслом! Я устоял.

Глава 18

На сей раз директор меня своим вниманием не удостоил, и даже старший наставник интереса к драке не проявил. Будто не боярин бучу устроил, а отпетое хулиганьё нашкодило. Всем участникам стычки присудили по десять суток карцера — явно с тем расчётом, чтобы освободились лишь под самый занавес карантина и дальше уже мотали кишки кому-нибудь другому. Восстановление выбитых ударом подноса зубов повесили на признанного зачинщиком драки Златобора, что меня всецело устроило, а вот пребывание на нижнем уровне казематов понравилось куда меньше заточения в обычной камере. Там было холодно и сыро, до небесной силы получалось дотянуться лишь предельным напряжением воли, приказом же по изукрашенным чёрными символами прутьям решётки я за всё время так и вовсе не ударил ни разу — и от простого касания к ним перетряхивало, только к самому концу своего заточения приноровился воздействие охранных чар гасить.

Всё что оставалось — это медитировать и пытаться обрести состояние равновесия, но соединить дух и сознание в единое целое не получилось. Раз за разом чего-то недоставало, а чего именно — не понять.

Выпустили после завтрака. Сводили в купальню, побрили и вручили комплект новой формы. Думал, дальше отправят на занятия, но ничего подобного: со мной возжелал побеседовать школьный казначей — тот самый лысоватый дядечка с сонными глазами, который встречал абитуриентов и занимался оформлением контрактов.

— Присаживайтесь, Лучезар! — указал он на стул для посетителей, скрипучий и шаткий, при этом из общей обстановки тесной комнатушки, сплошь заставленной шкафами, ничуть не выбивавшийся. Сам хозяин кабинета сидел на точно таком же.

— Чем обязан? — спросил я, изрядно происходящим обеспокоенный.

— Меня встревожил ваш случай, — ответил дядечка и раскрыл лежавшую перед ним папку. — Впервые на моей памяти содержание в карантине столь перспективного абитуриента обошлось школе всего лишь в двести девяносто семь целковых.

— Во сколько⁈ — охнул я, поражённый озвученной суммой. — За что⁈

Казначей протянул листок с расчётами.