Ада, или Отрада

На Терре Тереза разъезжала по разным странам как репортер американского журнала, что позволило Вану обрисовать политическую жизнь родственной планеты. С этим Ван справился без большого труда, поскольку картина представляла собой мозаику тщательно составленных фрагментов из его собственных отчетов о «трансцендентальном бреде» наблюдавшихся им пациентов. Не все можно было разобрать, имена собственные часто искажались, в хаотичном календаре путались события, но в целом яркие крапины действительно складывались в своего рода геомантический рисунок. Как и предполагали более ранние исследователи, наши летописи следовали за террийскими на мостах времени с полувековым опозданием, но обошли некоторые из ее подводных течений. Ко времени действия нашей печальной истории король террианской Англии, еще один Георг (предположительно не менее полудюжины его предшественников носили то же имя), правил или только что утратил власть в империи, несколько более пестрой и разрозненной (с чужеродными вкраплениями и пустотами между Британскими островами и Южной Африкой), чем прочный конгломерат на нашей Антитерре. Особенно впечатляющее расхождение обнаруживалось в Западной Европе: начиная с восемнадцатого века, когда практически бескровная революция свергла с престола Капетингов и отразила всех захватчиков, Франция Терры процветала при двух императорах и нескольких буржуазных президентах, из которых нынешний, Думерси, выглядел уж куда привлекательнее нашего милорда Гоуля, губернатора Люты! На востоке, вместо хана Соссо и его жестокого Совьетнамурского ханства, в Поволжье и схожих многоводных областях, господствовала обширная Россия, управляемая Союзом Суверенных Социологических Республик (во всяком случае, в таком виде это название дошло до нас), сменившим династию царей, завоевателей Татарии и Трста. И последнее, но не менее важное: Атаульф Фурор, белокурый гигант в ловко сидящей униформе, предмет тайной страсти многих британских аристократов, почетный капитан французской полиции и щедрый союзник Руси и Рима, превращал, как о том сообщалось, пряничную Германию в великое государство скоростных шоссе, безупречных солдат, духовых оркестров и модернизированных бараков для негодных к работе, вместе с их чадами.

Бесспорно, бо́льшая часть этих сведений, тщательно собранных нашими террапевтами (как окрестили коллег Вана), дошла в подпорченном виде; но неизменной и доминирующей нотой в них оставалось мелодичное звучание тихого счастья. Дальнейшее повествование делало резкий поворот к предположению, что Терра обманула, что она вовсе не рай, что, возможно, в некотором смысле человеческие умы и человеческая плоть подвергаются на родственной планете еще худшим мучениям, чем на нашей сильно оклеветанной Демонии. В своих первых письмах, посланных до отлета с Терры, Тереза только расхваливала ее правителей, особенно русских и немецких. В своих более поздних сообщениях, отправленных из космоса, она призналась, что преувеличила всеобщее благоденствие, сделавшись, по сути, орудием «межпланетной пропаганды» – смелое признание, поскольку террийские агенты могли выхватить ее из пространства и вернуть обратно или уничтожить прямо в полете, если бы им удалось перехватить ее незащищенные солитоны, передававшиеся теперь преимущественно в одном направлении, в нашу сторону, не спрашивайте Вана, каким способом или прибором. К сожалению, ни механизаторство, ни морализаторство нельзя было назвать сильными сторонами нашего автора, и то, что мы передали здесь несколькими неспешными фразами, потребовало от него для изложения и раскраски двухсот страниц. Следует помнить, что ему было всего двадцать лет; что его молодая и гордая душа пребывала в горестном смятении; что он слишком много читал и слишком мало сочинял; и что блистательные миражи, возникшие перед ним на террасе Кордулы при первых толчках зародившейся книги, теперь потускнели и рассеялись под действием здравого смысла, как те дивные дива, о которых средневековые путешественники, вернувшись из Катая, боялись рассказать венецианскому капеллану или фламандскому филистеру.

Превращение жутковатых каракуль в беловик отняло у него в Чузе два месяца; затем он испещрил рукопись новыми обильными правками, так что окончательный манускрипт выглядел как первый черновик, когда он отнес его в безвестное агентство в Бедфорде для тайной перепечатки в трех экземплярах. Машинописный текст он вновь изуродовал во время своего плавания обратно в Америку на борту «Королевы Гвиневры». Наконец, манхэттенским печатникам пришлось дважды набирать гранки – не только из-за множества новых переделок, но и по причине эксцентричности Вановых корректурных знаков.

«Письма с Терры» Вольтеманда увидели свет в 1891 году, в день, когда Вану исполнился двадцать один год; на титульном листе значились два фиктивных издательских дома: «Абенсераг», Манхэттен, и «Зегрис», Лондон.

(Если бы книга попалась мне на глаза, я бы тотчас распознала шатобрианову лапочку, а значит, и твою лапку.)