А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 2

В глобальной экономике, где хозяевами являются ТНК, ТНБ, МФЦ, международные консалтинговые фирмы, государство более не контролирует ни валютные курсы, ни денежные, товарные и информационные потоки. Однако на нем лежит ответственность за образование граждан и поддержание внутреннего общественного порядка. В условиях «глобализации» не государство, а экономика становится все более тоталитарной. Не культура, не духовность, как в культурно-исторических типах Н. Я. Данилевского, а так называемая конкурентоспособность становится сутью «глобальной экономики». По теории русского мыслителя, экономика – низшая часть культуры, общечеловеческой же культуры нет и быть не может.

Таким образом, глобализировать можно по-разному, например, по принципу «золотого миллиарда», отражающего «иудейско-талмудическую цивилизацию», – тогда «глобализация» станет борьбой с культурно-историческими типами. Однако с Рождества Христова глобализация идет по-христиански, по-православному.

Н. З. Коковина «Русская старина» в системе историософских констант А. С. Хомякова

В 1830–1840-е годы формирующееся национальное самосознание наталкивается на весьма смутные представления об истоках русской ментальности. Мнение П. Я. Чаадаева о том, что нет «ни пленительных воспоминаний, ни грациозных образов в памяти народа, ни мощных поучений в его предании», выражало лишь крайнюю точку весьма распространенных представлений о прошлом русского народа. Герой А. С. Пушкина в неоконченном «Романе в письмах», размышляя о состоянии дел в деревне, находит «причину быстрого упадка нашего дворянства» в «небрежении» крестьянами и в «уничтожении наших исторических родов», лишенных «гордости воспоминаний»: «Прошедшее для нас не существует. Жалкий народ».

Такое положение волнует и П. А. Вяземского, который в это же время (1830) в «Жизнеописании Фон-Визина» пишет об отношении современников к национальному прошлому, к их исторической памяти: «Наша народная память незаботлива и неблагодарна. Поглощенная суетами и сплетнями нынешнего дня, она не имеет места в себе для преданий вчерашнего». По поводу этих слов Пушкин заметил на полях рукописи: «Прекрасно». Его герой Владимир тоже сравнивает современных помещиков с Простаковым и Скотининым, для которых «не прошли еще времена Фонвизина»[372]. Да и Петр Киреевский в письме к Н. Языкову пишет: «У нас какая-то странная судьба беспрестанно старалась их (предания. – Н. К.) изгладить из памяти». Они делают разные выводы и предлагают разные пути, но для всех очевидно то, что сформулирует Киреевский: «отличительное, существенное свойство варварства – беспамятность; <…> нет ни высокого дела, ни стройного слова без живого чувства своего достоинства, <…> чувства собственного достоинства нет без национальной гордости, а национальной гордости нет без национальной памяти».

В отличие от западников, считавших, что религия и предания являются «путами, позаимствованными из прошлого» (А. И. Герцен), для славянофилов русская старина становится одной из основополагающих социально-философских констант, участвующих в повседневном жизнестроительстве и воспитании целостной духовной личности. А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, К. С. Аксаков, хотя и не задавались целью дать развернутое определение этого понятия, пользуясь всем богатством его смыслов: «далекое прошлое», «мудрая старина», «ход предания», «вековые обычаи», – достаточно последовательно и четко проводили идею непосредственной связи прошлого, настоящего и будущего, а также основополагающего значения традиций, «преданий» в судьбе каждого народа.

Не случайно именно статья А. С. Хомякова «О старом и новом» вербализовала полемику об отношении современности к прошлому. В ней была очерчена постоянная тема славянофильских дискуссий: «Что лучше, старая или новая Россия? Много ли поступило чуждых стихий в ее теперешнюю организацию? <…> Много ли она утратила своих коренных начал, и таковы ли были эти начала, чтобы нам о них сожалеть и стараться их воскресить?».[373]

Хомяков не приемлет не только нигилистическое восприятие русского прошлого, но и его идеализацию. В. А. Кошелев обращает внимание на нарочитую парадоксальность композиции статьи. Тезис: «Старина русская была сокровище неисчерпаемое всякой правды и всякого добра», – тут же опровергается целым набором негативных факторов допетровской жизни. Антитезис: «Ничего доброго и плодотворного не существовало в прежней жизни России», – тоже опровергается, и не меньшим количеством позитивных факторов. Синтез: картина «оригинальной красоты общества, соединяющего патриархальность быта областного с глубоким смыслом государства, представляющего нравственное и христианское лицо», – становится поводом для постановки новых и тоже непростых проблем.[374]

О каких же именно проблемах идет речь? Не идеализируя историю России, А. С. Хомяков тем не менее считал, что именно в своем прошлом русский народ найдет духовные силы для возрождения России.