А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 2

Для Хомякова был незыблемым принцип связи времен. Он не раз повторял, что «все настоящее имеет свои корни в старине» (V, 22). «Не умирают ни хорошие, ни дурные зародыши, закинутые прошлою жизнью», – писал Хомяков. В стихотворении 1844 года «Не говорите: “То былое…”» представлена диалектика взаимоотношения «былого» и «нынешнего»:

Не говорите: «То былое,
То старина, то грех отцов,
А наше племя молодое
Не знает старых тех грехов».
Нет! Этот грех – он вечно с вами,
Он в вас, он в жилах и крови,
Он сросся с вашими сердцами —
Сердцами, мертвыми к любви…[382]

Новое время, новое сознание требуют новых форм. Это становится очевидным в размышлениях Хомякова о художественном воплощении прошлого. Так, в статье «Письмо в Петербург о выставке» он отмечал:

<…> для нас, наследовавших знания и труды прошедших веков, доступны все произведения художества, потому что для нас раскрылись многие тайны человеческого духа, проявлявшегося разнообразно в разные эпохи своей истории; но по тому самому, что мы поняли дух человеческий, созидавший древние формы искусства, мы уже не можем находить его полноты ни в которой из этих отдельных форм и, следовательно, не можем уже воссоздавать силою дробного анализа то, что создавалось цельным синтезом души. Художники, бессильные создавать новые формы и новый стиль и подражающие формам и стилю прошедших веков или чужих народов, уже не художники: это актеры художества, разыгрывающие Рыцаря, Грека, или Византийца, или Индейца (III, 95).

Хомяков не раз полемизирует с современными представлениями о старине:

Шла жизнь простая и естественная, волнуясь, борясь и изменяясь в некоторых формах, но сохраняя свой коренной и основной тип среди борьбы, волнений и изменений, – и вдруг, так сказать, в один день она сделалась стариною вся, целиком, от одежды до грамоты, от богатырской сказки и веселой присказки до той духовной песни, лучшего достояния русского народа, которая дарит свои высокие утешения сельской хате и смеет явиться в городские хоромы только в печати, как любопытное воспоминание об утраченном настроении русской души. Но к счастью нашему, то, что называем стариною мы, заговорившие на всех иностранных наречиях и на все иностранные лады, не для всех сделалось стариною: оно живет свежо и сильно на великой и святой Руси. Мы, люди образованные, оторвавшись от прошедшего лишили себя прошедшего; мы приобрели себе какое-то искусственное безродство, грустное право на сердечный холод; но теперь грамоты, сказки, песни, языком своим, содержанием, чувством, пробуждают в нас заглохнувшие силы (III, 167).

Потому «раздается песнь народная, сказывается старорусская сказка, читается грамота прежних веков, и слух почуял простое слово человеческое, полное движения и мысли, и на душу повеяло дыханием жизни» (III, 167).

В «Московском сборнике» 1852 года помещены две песни и две былины из собрания П. В. Киреевского. В предисловии к ним Хомяков писал: