А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 2

Математика не стала предметом основных интересов зрелого Хомякова, хотя наложила свой отпечаток на его последующую деятельность. Не удовлетворяясь исключительно или преимущественно сферой чистой абстрактной мысли, он любил реальную жизнь в ее полноте глубоких, духовно содержательных проявлений, непосредственность и эмоциональную насыщенность которых находим в христианской религиозной вере.

В жизни А. С. Хомякова явственно прослеживается то поразительное качество русской культуры, которое Ф. М. Достоевский определил как «всемирную отзывчивость». В отечественной литературе это качество было присуще в первую очередь А. С. Пушкину и А. С. Хомякову[319], а также целой плеяде писателей «золотого века», притом не только их литературному творчеству, но часто героической, беспокойной жизни. Так, Пушкин в начале 1820-х годов восславил героический подвиг А. Ипсиланти в борьбе за освобождение греков от турецкого ига. Шестнадцатилетний Хомяков бежал из родительского дома, чтобы сражаться за свободу греков (был остановлен своим отцом у московской заставы), а в 1828–1829 годах он участник русско-турецкой войны, на которой в качестве военного инженера был бывший моряк, врач и будущий исследователь русского языка В. И. Даль. Кавказский участок этой войны посетил А. С. Пушкин. Всем им была свойственна общая для русских людей готовность взять на себя часть ноши общего Креста Православия, Отечества и Славянства, готовность откликаться делом на страдания братьев по вере и крови – качество, значение которого проявляется в коллизиях, конфликтах и трагедиях славянских народов конца XX – начала XXI столетия.

Неприятие войны, противопоставление ей любви христиан друг к другу и к удивительному миру Творения является исходным принципом мировоззрения Хомякова. Герценовское «бретер диалектики» зафиксировало не только типичное состояние личности незаурядного мыслителя и страстного спорщика, но и его готовность в поисках истины к бесчисленным рискам, к неприятию «спокойных» общих мест и банальной болтовни на общие темы.

В идеологии и практике глобализации представлен, как известно, ряд явлений распада морали и человечности. Это прежде всего философия «золотого миллиарда», которая несет в себе проклятие тем, кто должен родиться в слаборазвитых странах в ближайшие десятилетия, и которая по существу своему является оправданием «тихого» геноцида.

Сведение всего комплекса человеческих возможностей к созданию, внедрению и освоению технических достижений как к показателям «продвинутости» – проявление ограниченности воображения, известной еще по суждениям «физиков» начала 1960-х годов.

Упоенность первоначальным многообразием стандартов, предлагаемых современными СМИ (в Ираке по спутниковому телевидению можно принимать до 200 каналов), сменяется состоянием беспамятного манкурта и неутоляемой жаждой потребления впечатлений. Череда экранных убийств создает первоначально потоки болезненно-ярких впечатлений; затем формируется стремление перевести виртуальные ситуации в шаблоны повседневного поведения. Эти порождения глобализации несут с собой культурное и нравственное одичание. Духовное наследие А. С. Хомякова противостоит им самим фактом своего существования. В нем помимо нравственно-религиозного и общекультурного потенциала опыта мыслителя и поэта содержится ряд позиций, позволяющих обратиться к тем идеологам и сторонникам глобализации, в душах которых не угасло беспокойство за перспективы и конечные результаты преобразований, к людям, не утратившим совести и отзывчивости.

Современный историк русской философии В. Г. Щукин провел сравнение ключевых социокультурных понятий славянофилов и западников:

³ Щукин В. Г. Семейная разладица или непримиримая распря? Западничество и славянофильство в культурологической перспективе // Вопросы философии. 2003. № 5. С. 103– 123

На первый взгляд, позиции славянофилов выглядят здесь ностальгически-утопическими, безнадежно устаревшими. Однако в них представлены акценты, задуматься над которыми заставляет опыт российской истории последних полутора веков.

«Безразмерность» антропоцентризма давно обратилась в апологетику самовластья по отношению к собственно человеческой и окружающей природе, в культ тела и чувственности, в принципиальный отказ от следования самодисциплине и соблюдению умеренности в потреблении земных удовольствий, проповедь общечеловеческих начал в идеологию космополитизма, исповедуемую «золотым миллиардом» в откровенно эгоистических целях.