А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 1

Истина, по учению Хомякова, познается в непосредственном богопознании. Однако приобщение к подлинному бытию не является проявлением индивидуального сознания, которое вверено Церкви и реально приобретается только в Церкви как благодатном живом организме. По утверждению Г. В. Флоровского, самодостаточность Церкви показана Хомяковым с такой очевидностью, что ее историческая действительность остается как бы в тени.

Церковная жизнь задает целостность духа, необходимую для преодоления рассудочного познания. Сущее, бытие, истина даны лишь церковному сознанию. Все частные философские рассуждения – случайные абстракции, вырванные из целостной и последовательной жизни Церкви. При этом, по определению Хомякова: «Церковь не есть множество лиц в их личной отдельности, но единство Божьей благодати, живущей во множестве разумных творений, покоряющихся благодати»[1164].

Вся философия Хомякова направляется положением: «Мир является разуму как вещество в пространстве и как сила во времени». Что такое вещество? – спрашивает Хомяков и отвечает: «Мысль общая в отношении частной, чуждая, внешняя. Что такое необходимость? – Воля общая в отношении к частной, чужая, внешняя». Таким образом, все проявленное, частное тотчас же становится внешним, необходимым.

В небольшом фрагменте «О свободе и необходимости…» Хомяков все-таки набросал общую схему своей философии, опираясь на две принципиальные категории – вещество и необходимость: «Веще ство существует в пространстве, пространство, погруженное во время, переходит в мысль.

Нео бходимо сть существует как внешняя власть, но власть, ограниченная законом, принимается как свободная воля». При этом Хомяков делает приписку: «То, что для черта – власть, для людей – закон, для ангелов – чужая воля становится своей, т. е. волей свободной»[1165].

Вещество (материя) не является «первичным», ибо оно бесконечно делимо и, следовательно, не самостоятельно. «Всевещество, – говорит Хомяков, – является невещественной отвлеченностью, не имеющей характера вещества». Динамизм бытия поглощает вещественность. В основе бытия лежит сила – начало всех мировых процессов. Вещественность – не изначальное понятие, а функция силы. Вопрос состоит в том, где находится эта сила? – Ответ Хомякова: ее нельзя искать в отдельном субъекте, потому что частное, индивидуальное не может стать всеобщим и бесконечным. Наоборот, частное получает свой источник от всеобщего. Из этого Хомяков делает принципиальное заключение: «Причина бытия каждого заключается во всем». Отдельное, частное – не свободно, свобода присуща только «всему». Но «всему» как целому присущи также и разумность и воля. Тремя чертами в их абсолютном значении – свобода, разум, воля – обладает только Бог. Хомяков в тезисной форме конкретизирует эту философскую схему:

Когда себе первичный разум самого себя определяет как объект, истинно говорится, что возникает объект, и так вечно (извечно) рождается Сын. Когда же разум объект этот познает как самого себя, то есть – себя как субъекта, а Сына как объект, совершается объект-субъективация, и это есть новое познание, или Святой Дух, который хотя без объекта существовать не может, однако несомненно из единого общего источника исходит как познание образа в созерцании. Святой Дух есть, так сказать, венец познания, завершение и печать вечности.[1166]

Таким образом, системность мышления Хомякова безусловна и просматривается в следующей последовательности: воля (т. е. источник, сущность, основа действия) – целостный разум (т. е. средство реализации воли, поприще действия) – реальность (т. е. действие в направлении обретения вечного бытия). В этом рассуждении Хомякова предвосхищается ведущее направление русской философии – учение о всеединстве (В. С. Соловьев, С. Н. Булгаков, С. Л. Франк, Н. О. Лосский, Л. П. Карсавин). Возможно, здесь можно говорить также о влиянии Хомякова на Булгакова, проявившееся в его книге «Трагедия философии» (см. главу «Философский смысл троичности»).

Учение о всеединстве – это образ истинной реальности. Всеединство – движущая причина и конечная цель всякого единства. Несомненно, что Соловьев и Хомяков нашли бы здесь полное взаимопонимание в коренных определениях: бытие – всеединство, Церковь – всеединство, человечество – всеединство. При этом первое – исходное, второе – внутреннее, третье – проецируемое. Еще можно уточнить: первое есть истинная реальность, второе – целостный разум, или путь к достижению реальности, третье – воля, функцией которой является вера.