77eb4cbcc6db2c1290fdfa6123ec7259

покупки в магазинах. Шесть кассовых чеков были датированы 17 января, 7 февраля , 7 и

14 марта. Чернила выцвели, но название заведения нетрудно было прочесть: Хонки Тонк.

Я считала, что он продал машину на третьей неделе марта, потому что положил 900

долларов на расчетный счет.

Потеря транспортного средства могла объяснить внезапное прекращение визитов после

регулярного посещения по пятницам. Зачем ехать так далеко в Санта Терезу, чтобы

выпить, когда есть бары по соседству? Я отложила вопрос в сторону, потому что ответить

на него было невозможно. Перед тем, как изучать остальное, я достала каталожные

карточки и сделала записи. Всегда есть соблазн пропустить эту часть, но я должна была

зафиксировать данные, пока они были свежи в голове.

После того, как я записала все, что помнила, добавив количество денег, номера кредитных

карточек, номера сберкнижек и даты чеков, я дала себе разрешение продолжать. Открыла

конверт Дельты, который очень меня интересовал. Посадочные талоны были

использованы. Я вытащила расписание и пассажирскую квитанцию. Микки летал в

Луисвилль, штат Кентукки, через Цинциннати, в четверг, 8 мая и вернулся в понедельник, 12 мая. Эта импровизированная пятидневнная экскурсия обошлась ему больше чем в 800

долларов только за билеты.

Я потянулась за оставшимся предметом, сложенным листком бумаги, и прочитала

короткую запись, датированную 15 января 1981 года. Это было простое соглашение между

Микки Магрудером и Тимом Литтенбергом, подписанное последним, в котором он

подтверждал беспроцентный заем в 10000 долларов, на пять лет, до 15 января 1986 года.

Пять месяцев назад.

Я упаковала пистолеты и все остальное, спрятала в надежном месте и прихватила свою

куртку и сумку.

14

Главная улица в Колгейте - четыре линии шириной, вдоль нее расположены различные

заведения, от магазинов, торгующих коврами, до парикмахерских, с бензоколонками на

каждом углу и автомобильными дилерствами посередине.

Колгейт, растянутый, эклектичный и незамысловатый, предоставляет жилье для тех, кто

работает в Санта Терезе, но не может себе позволить там жить. Численность населения в

двух городах примерно одинаковая, но у них разный характер, как у братьев и сестер, чьи

личности отражают их позицию в семейном раскладе.

Санта Тереза старше, стильная и положительная. Колгейт более веселый, меньше

настаивает на комфорте, больше склонен терпеть различия между своими жителями.

Немногие из его заведений открыты после шести вечера. Бары, бильярдные, кинотеатры и

боулинги составляют исключение.

Парковка у Хонки Тонк выглядела почти так же, как и четырнадцать лет назад. Машины

изменились. В семидесятые посетители ездили на “мустангах” и фольксвагенах-вэнах, выкрашенных в психоделические цвета, а теперь уличные огни блестели на “поршах”, БМВ и “понтиаках”. Проходя через парковку, я испытывала то же возбужденное

любопытство, которое чувствовала, когда была молода и на охоте. Учитывая мою

нынешнюю стадию просвещенности, мне бы в голову не пришло циркулировать на барной

сцене, совершать тур по барам, как мы это называли, но в те дни я это делала. В

шестидесятые и семидесятые этим занимались в качестве отдыха. Так знакомились с

парнями.Так находили партнеров для постели. Что освободило “женское освобождение”, так это наше отношение к сексу. Где мы раньше использовали секс для бартера, теперь

отдавали его задаром. Я сочувствую проституткам, которых мы, должно быть, изгнали из

бизнеса, раздавая сексуальные “одолжения” под именем личной свободы. О чем мы

думали?

Мы все заканчивали с барными раздолбаями, страдающими от лобковых вшей.

Хонки Тонк расширился, вобрав в себя соседнее помещение, где раньше был мебельный

магазинчик. У двери была очередь, где один из вышибал проверял документы, проводя их

через сканнер. Каждому одобренному посетителю ставили на руке штамп ХТ, от Хонки

Тонк, видимо, служащий разрешением пить. Таким образом официантам и барменам не

нужно было проверять каждого херувимчика, заказывающего ром с кока-колой.

Щеголяя своим чернильным клеймом, я прошла через туман сигаретного дыма, пытаясь

определить возраст и финансовый статус толпы внутри.

Там было большое вливание студентов колледжа, со свежими лицами, свободных, они еще

не потеряли свою наивность и недальновидность. Остальные были хроническими

одиночками, те же самые стареющие холостяки и разведенные, которые глазели друг на

друга с тех пор, как я впервые там появилась.

Пол все еще был покрыт опилками. Между окрашенными в темный цвет деревянными

панелями и потолком с металлической чеканкой, на стенах висели старые черно-белые

фотографии Колгейта, каким он был шестьдесят лет назад: буколическим, неиспорченным, круглые холмы, тянущиеся, куда хватает взгляда. Изображения были подсвечены

крикливой рекламой пива, красный и зеленый неон окрашивали исчезнувшие луга и

закаты.

Еще там были бесчисленные фотографии местных знаменитостей и постоянных

посетителей, фотографии, сделанные в День святого Патрика, Новый год и другие даты, когда Тонк закрывал свои двери для публики и устраивал приватные вечеринки.