77eb4cbcc6db2c1290fdfa6123ec7259

читала. Подошла к двери, выглянула в глазок и увидела на крыльце своего домохозяина с

тарелкой шоколадных бисквитов, закрытых пленкой. Генри - профессиональный пекарь на

пенсии, который теперь печет для чаепитий пожилых вдов-соседок. Еще он постоянно

снабжает выпечкой ресторан Рози: хлеб для сэндвичей, рулеты, пироги и торты.

Признаюсь, я была не совсем счастлива видеть его. Я его обожаю, но не всегда бываю с

ним честной по поводу своих ночных трудов.

Я открыла дверь. Мы издали счастливые возгласы, и Генри вошел. Я пыталась направить

его к дивану, надеясь отвлечь, но пока я даже не успела запротестовать, он наклонился и

сложил газету, чтобы освободить место для тарелки. Там лежали четыре пистолета, пакеты

фальшивых документов, кредитные карточки и наличные. Судя по всему, я переключилась

на ограбление банков. Он поставил тарелку.

- Что это такое?

Я положила руку ему на плечо.

- Не спрашивай. Чем меньше ты знаешь, тем лучше. Ты должен мне доверять.

Он взглянул на меня, такого выражения его глаз я еще не видела: доверие и недоверие, любопытство, тревога.

- Но я хочу знать.

У меня была только доля секунды, чтобы решить, что говорить.

- Это Микки. Я стащила его вещи, потому что шериф собирался поменять замки в его

квартире.

- Почему?

- Его выселяют. У меня была только одна возможность посмотреть, и я воспользовалась

моментом.

- Но что это все такое?

- Понятия не имею. Послушай, я знаю, как работает его голова. Микки - параноик. У него

привычка прятать все ценное. Я систематически обыскала его квартиру, и это то, что я

нашла. Я не могла оставить это там.

- Пистолеты ворованные?

- Сомневаюсь. У Микки всегда были пистолеты. Скорее всего, они законные.

- Но точно ты не знаешь. Микки не разрешал тебе этого делать.Не может это кончиться

неприятностями?

- Ну, да, но я не могу сейчас об этом беспокоиться. Я не знала, что еще сделать. Они его

выселяли. Эти вещи были спрятаны в стенах, за панелями, в фальшивых трубах в ванной.

Между тем, он сейчас в больнице и ничего не знает.

- Что случится с его вещами? У него есть мебель?

- Полно. Я, наверное, предложу, чтобы ее перевезли на хранение, пока не выяснится, как

он будет себя чувствовать.

- Ты уже говорила с врачами?

- Они не будут со мной разговаривать. Копы запрещают. В любом случае, я заявила, что

мы не общались много лет. После этого я не могу прийти и попросить каждый день

сообщать мне о его самочувствии, как будто очень переживаю. Они никогда мне не

поверят.

- Но ты сказала, что не будешь в это ввязываться.

- Я знаю. Я и не ввязываюсь.Ну, немножко. В данный момент я даже не знаю, что

происходит.

- Тогда оставь это.

- Слишком поздно. Кроме того, ты сам сказал, что я должна это проверить.

- Но ты никогда меня не слушаешь.

- Ну, в этот раз послушала.

- Ты послушаешь, если я скажу тебе прекратить?

- Конечно. Как только узнаю, в чем дело.

- Кинси, ясно, что это дело полиции.Ты не можешь молчать об этих вещах.Ты должна

позвонить детективам.

- Не-а. Не хочу. Не собираюсь этого делать. Мне эти ребята не нравятся.

- По крайней мере, они могут быть объективными.

- Я тоже.

- Ой, правда?

- Да, правда. Генри, не надо.

- А что я делаю?

- Ты не одобряешь мое поведение. Это меня огорчает.

- Так и должно быть.

Я сжала губы. Я чувствовала упрямство и сопротивление. Я уже ввязалась в это дело и не

могла отступить.

- Я подумаю.

- Тебе лучше сделать больше. Кинси, я беспокоюсь за тебя. Я знаю, что ты расстроена, но

это на тебя непохоже.

- Знаешь что? Это на меня похоже. Это точно, кто я есть: лгунья и воровка. Хочешь знать

кое-что еще? Меня не мучает совесть. Я ни капельки не раскаиваюсь. Более того. Мне это

нравится. Заставляет чувствовать себя живой.

Тень пересекла его лицо, и что-то знакомое, казалось, промелькнуло и спряталось. Он

немного помолчал, а потом мягко сказал:

- Что ж. В таком случае, я уверен, что тебе не нужны от меня никакие лекции.

Он исчез до того, как я смогла ответить. Дверь тихо закрылась за ним. Тарелка с

бисквитами осталась. Они были еще теплыми, потому что воздух был наполнен ароматом

шоколада, а пленка запотела от конденсации. Я стояла на месте. Я ничего не чувствовала.

Моя голова была пуста, кроме одного утверждения. Я должна была это сделать. Я сделала.

Что-то сдвинулось внутри меня. Я чувствовала, как мышцы лица упрямо напряглись. Ни

за что не отступлю, ни за что не брошу, что бы это ни было.

Я уселась за стойку, поставив ноги на перекладину кухонной табуретки. Аккуратно

сложила газету. Взяла конверт и раскрыла. Внутри лежали две книжки от двух

сберегательных счетов Микки, шесть кассовых чеков, конверт авиакомпании Дельта и

сложенный листок бумаги. Я начала со сберкнижек. На первом счете было 15000

долларов, но он был закрыт и деньги сняты в январе 1981 года. Другой счет был открыт в

том же январе вкладом 5000 долларов. Это, видимо, были деньги, на которые он потом

жил. Я отметила серию снятий наличных по 600 долларов, соответствующих вкладам на

его расчетный счет. Микки мог снять 600 доллларов и положить 200, видимо сохраняя 400

на карманные расходы. Я полагала, что он оплачивал счета в барах, обеды в ресторанах и