747: Creating the World's First Jumbo Jet and Other Adventures from a Life in Aviation

Когда мы разрабатывали 747-й, в компанию Boeing поступил странный запрос из Государственного департамента США. Не согласится ли делегация из компании Boeing встретиться с делегацией из Советского Союза для открытого обмена технической информацией?

Президент Boeing Торнтон "Т" Уилсон не знал, как отнестись к этой просьбе с высоких позиций. Еще не наступили 1970-е годы, которые принесли с собой оттепель в американо-советских отношениях, известную как разрядка. Это был еще конец 1960-х годов; холодная война была в самом разгаре, и по обе стороны железного занавеса царила атмосфера подозрительности. Это было щекотливое предложение для Т. Вильсона. Он вполне мог бы вежливо отказаться, если бы не неожиданный шанс получить крайне необходимую помощь в решении критической проблемы, стоящей перед нашей программой SST.

Речь шла о титане - прочном и легком металле, используемом в реактивных двигателях, ракетах, самолетах и космических кораблях. Поскольку титан обладает высокой теплостойкостью, фюзеляж Boeing 2707 SST должен был быть титановым. Этот амбициозный самолет должен был развивать скорость 2,7 Маха и более на сверхвысоких высотах, намного превышающих обычные полосы для реактивных самолетов. Несмотря на холод разреженного воздуха на этих высотах, 2707-му придется бороться со сверхзвуковым "трением кожи", которое нагреет его корпус до многих сотен градусов по Фаренгейту. Таким образом, титан стал важнейшим компонентом американской программы SST.

Проблема заключалась в том, что с этим металлом, как известно, трудно работать. Хотя мы использовали его в ключевых местах наших реактивных лайнеров, мы не знали о титане достаточно, чтобы считать, что сможем изготовить из него целый фюзеляж по приемлемой цене.

Так же поступили британцы и французы, которые полностью отказались от использования титана в Concorde. Вместо этого они придали ему обычную конструкцию, что ограничило европейский SST крейсерской скоростью в 2,2 Маха или около того. За пределами этой скорости трение кожи слишком сильно размягчало алюминиевый корпус.

Напротив, русские знали толк в титане, который водится там в изобилии. В этом отношении советская аэрокосмическая промышленность значительно опережала западную. Поэтому Т. Вильсон принял просьбу Госдепартамента о встрече на "нейтральной территории".

Вскоре мы узнали, что эта встреча должна была состояться в одном из парижских ресторанов. Мне сказали, что Советы хотели выяснить, почему мы в Boeing разместили двигатели наших самолетов под крыльями, а не в кормовой части фюзеляжа, как у большинства других производителей. Русские также были крайне любопытны относительно эволюции Boeing 747.

Т. Уилсон попросил меня поехать с ним и рассказать об этих двух проблемах. Помимо нас двоих и Мэла Стэмпера, в делегацию Boeing входили Боб Витингтон, старший инженер, принимавший активное участие в программе SST, и Кен Люплоу, руководитель отдела продаж Boeing Commercial Airplanes, отвечавший за страны советского блока.

Т. хотел, чтобы Кен был рядом с ним, чтобы он дал представление о различных культурных и технических аспектах. Положение Кена в отделе продаж BCA было незавидным, потому что страны за железным занавесом в то время не покупали Boeing. Не имея твердой валюты, они были вынуждены летать на российских лайнерах, которые уступали нашим. Мы были спокойны, что Кен будет рядом, хотя, как оказалось, его опыт не понадобился.

Мы прилетели в Париж и поселились в отеле. По мере того как приближался час нашей совершенно беспрецедентной встречи, я понял, что не имею ни малейшего представления о том, чего ожидать. Насколько продуктивной может быть наша встреча в свете напряженности времен холодной войны и глубокого недоверия между нашими правительствами?

В сопровождении сотрудников Государственного департамента, выполнявших роль хозяев, мы сели в парижские такси и вскоре уже мчались по широким бульварам. Я мельком увидел Монмартр и Эйфелеву башню, купающуюся в лучах позднего вечернего солнца, когда мы проносились по узким, извилистым улочкам. Должен признаться, что я чувствовал себя скорее героем шпионского романа, чем инженером "Боинга". Такси высадило нас у входа в ресторан, который выглядел солидным и слишком обычным для встречи с Советами. Чего я ожидал, спрашивал я себя, - "Чекпойнт Чарли"? Войдя в ресторан, мы поднялись в частный обеденный зал на втором этаже и заняли места за большим столом.

Т. Уилсон решил, что сначала мы зададим свои вопросы. Затем, если и только если мы сочтем, что русские были полностью откровенны, мы должны были отплатить им взаимностью и поделиться с Боингом полученными с таким же трудом знаниями. Этот план был заранее одобрен Государственным департаментом, который надеялся, что взаимовыгодный обмен информацией поможет разморозить отношения между нашими двумя странами.