6fe33687fe1e42e8f005473e4c927e62

- Да. Оно очень важно для меня, – строго и без тени смеха ответила она. – Разумеется, человек вашего положения может позволить себе не обращать внимания на такие мелочи, как пересуды в бомонде. К тому же, вы – мужчина. Мужчинам многое прощается. Но мой пол, мое положение и моя профессия делают меня зависимой от моей репутации, а ваши откровенные знаки внимания совсем не помогают мне ее сохранить. Наоборот, они делают эту задачу невыполнимой. Поэтому я прошу вас прекратить.

- А если я откажусь? – тихо спросил Альберт, но ему самому не понравилось, как это прозвучало. Словно шантаж…

- Разумеется, вы можете так поступить, – согласилась девушка. И то, как она произнесла эту фразу – совершенно спокойно, без негодования и обиды – сказало ему, что она ожидала подобной реплики. Умом Альберт понимал, что, вероятно, у нее имеются достаточно веские основания, чтобы судить о нем именно так, но непослушное своенравное сердце невольно сжалось от боли и негодования, – Сейчас вы в более выгодном положении, чем я, – между тем продолжала Шанталь, подтвердив его предположения, – и я уже говорила, почему. Поэтому я и пригласила вас сюда. Поэтому я прошу вас. Театр – мой единственный источник доходов, единственный заработок. Кроме того, есть люди, чья жизнь зависит от меня. Поль, мистер Воган, наша труппа и… и еще кое-кто. Для вас это всего лишь игра.

Эти слова полоснули по сердцу острой болью.

- Это не игра! – яростно и возмущенно возразил Альберт.

- Нет, именно игра, мистер Эндри, – твердо повторила актриса, не позволив ему закончить. – Я для вас всего лишь забава, развлечение, о котором вы забудете сразу же, едва пройдет первый пыл. А он пройдет довольно скоро, поверьте мне. Я не раз видела, как это происходит. Но то, что скрасит вашу скуку и подарит вам несколько приятных мгновений, уничтожит мою жизнь, а также жизнь тех, кто так или иначе зависит от меня. Ваше развлечение обойдется мне слишком дорого, мистер Эндри. Боюсь, я не в состоянии заплатить такую цену.

Она замолчала, напряженно глядя вдаль неподвижным невидящим взглядом. В комнате воцарилась гробовая тишина.

- Для меня это не игра, мадемуазель, – внезапно громко произнес Альберт. Его голос звучал твердо и резко, и как-то строго, а слова падали в застывшую тишину, подобно тяжелым камням. – Мои чувства к вам – не пятиминутное увлечение. Я понимаю, что все произошло слишком быстро. Мы почти незнакомы, поэтому мои слова и поступки кажутся вам странными и неестественными, но я действительно люблю вас. С той минуты, как увидел вас на сцене в образе Мессалины. Нет, не так! В тот момент я был ошеломлен, опьянен. Но после, в тот момент, когда мы столкнулись здесь, в этой гримерной, я понял, что люблю вас. Я сделаю все, чтобы мы были вместе. Я хочу, чтобы вы были рядом со мной. Навсегда.

- Навсегда, – тихо повторила Шанталь и, грустно усмехнувшись, медленно обернулась и посмотрела ему прямо в глаза. – И в каком же качестве вы хотите видеть меня рядом, мистер Эндри? Официальной любовницы? Женщины, на которую на улице будут показывать пальцем? – она помолчала несколько мгновений, а затем прищурилась и добавила резко и грубо. – Шлюхой аристократа?! И что дальше?

- Вы не понимаете, – отчаянно попытался возразить Альберт, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

- Нет, я все понимаю, мистер Эндри. И даже лучше, чем мне бы хотелось! Это вы не понимаете. В вашем замечательном плане, придуманном затуманенным страстью мозгом, есть небольшие, но весьма существенные изъяны. И вы, и я знаем, что у наших отношений нет будущего. Вы не сможете жениться на мне. Мое положение, моя профессия и… еще ряд обстоятельств делают это невозможным.

- Обстоятельства?

- Да, обстоятельства. Может быть, вы и привыкли всегда и все делать по-своему, но это не тот случай, поверьте мне. Жизнь диктует свои правила, и мы будем вынуждены им подчиниться. Вы – наследник самой богатой, могущественной и уважаемой семьи Чикаго, а я – актриса. Всего лишь театральная актриса, которая зарабатывает на кусок хлеба, играя пьесы на подмостках. Я не стыжусь своей профессии – это честный труд, который ничуть не хуже любого другого – но и не питаю иллюзий по поводу своего положения и своих возможностей. Общество никогда не признает ни меня, ни наш брак. И даже вы со всей своей властью и деньгами не можете изменить это. Вы сможете заткнуть рот одному, другому, трем, десяти, но не всему миру! И что тогда? А вы подумали, что станет с нашими детьми? Допустим, я могла бы согласиться и прожить жизнь отверженной, но обрекать своих детей на подобное существование? Никогда! Так что, как видите, мистер Эндри, положение любовницы – это все, что вы можете мне предложить!

- Это неправда!!!