6fe33687fe1e42e8f005473e4c927e62

- Это правда, – устало перебила его Шанталь. – И мы оба это знаем. Только у меня хватает еще и благоразумия признать это, поэтому я прошу вас: прекратите. Перестаньте преследовать меня, пока это не причинило боль нам обоим и тем, кто нам дорог. Возможно, вам безразличны мнение окружающих и ваша жизнь, вы можете себе позволить такую роскошь и не обращать на них внимания. Ваши власть, деньги и положение заткнут рот завистникам и не позволят дурным языкам причинить вам ощутимый вред. Но у меня нет такой защиты. И мне небезразлично мнение окружающих и моя репутация. Мне никогда ничего не давалось даром, мистер Эндри. Все, что я имею, стоило мне немалых усилий и долгого и упорного труда. И все это, вся моя жизнь, зависит от мнения общества. Я знаю, что почем в этой жизни, поскольку всегда и за все платила сполна. Но я не могу заплатить ту цену, которую вы требуете, – Альберт открыл было рот, но она подняла руку, не позволив ему заговорить. – Если вы действительно любите меня, как говорите, то оставьте меня в покое. Забудьте о моем существовании. Навсегда. У нас никогда ничего не получится, более того, в погоне за несуществующими миражами мы можем потерять то, что имеем, сломать жизнь себе и другим, а в итоге все равно останемся с разбитыми сердцами и болью и разочарованием в душе. Это слишком высокая цена за несколько месяцев блаженства. Слишком высокая, поймите. Эта игра не стоит свеч. Так давайте воспользуемся горьким опытом тех, кто сыграл в нее до нас, и положим ей конец сейчас, пока не случилось непоправимое.

Снова воцарилась тишина. Альберт молча смотрел на красивую темноволосую девушку с глазами, полными усталости и бесконечной печали. Сейчас перед ним была Шанталь. Не один из придуманных образов, которые она с таким талантом воплощала на сцене, но обычная живая женщина. Женщина, которой навсегда принадлежало его сердце и которая отказывалась его принять. Ему хотелось кричать, что она не права, что все на самом деле не так, что он сможет защитить ее, но это было ложью, и он это знал. Он не мог лгать ей. Особенно так. Поэтому он молчал и всматривался в дорогие черты, словно хотел оттиснуть их в своей памяти навсегда.

- Вы правы, – наконец произнес Альберт и вздрогнул, услышав свой глухой, безжизненный голос.

- И… Каков будет ваш ответ? – едва слышно прошептала она.

- Я выполню ваше желание, мадемуазель.

Эти слова прозвучали холодно, строго, официально и… пусто. Прошелестели по комнате и застыли навеки беззвучным эхом. Шанталь почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, неожиданное рыдание перехватило горло, но она подавила его и опустила ресницы.

- Спасибо, – собрав последние остатки сил, спокойно ответила она, кончики губ чуть изогнулись в дрожащей призрачной улыбке искренней благодарности. – Значит, я в вас не ошиблась. Прощайте, мистер Эндри.

Альберт горько усмехнулся и покачал головой.

- Вы – нет. Но я ошибся. Ошибся в себе, – он замолчал, глядя на нее странным отчаянно-пустым взглядом. – Впрочем, может быть, ошиблись и вы, – внезапно добавил он и направился к ней.

Шанталь молча смотрела, как он приближается, в темных глазах светилось удивление. Альберт остановился перед девушкой и, обняв ее за плечи, резко притянул к себе. От неожиданности она так растерялась, что не смогла произнести ни слова и просто смотрела на него ошеломленным взглядом. Секунду они так и стояли, глядя друг другу в глаза, а затем Альберт со страстью и отчаянием поцеловал ее. Мягкие теплые губы изумленно дрогнули под его губами, отвечая на поцелуй. На мгновение время прекратило свой бег. Маятник замер на полувзмахе, подарив им кусочек вечности. И снова все пошло своим чередом. Альберт медленно выпрямился, глядя в растерянные, затуманенные слезами и страданием глаза, опушенные длинными темными ресницами, и нежно коснулся кончиками пальцев ее щеки.

- Я люблю тебя, – прошептал он, но тут же отступил назад и горько усмехнулся. – Прощайте, мадемуазель Шанталь.

Она не ответила. Еще секунду он смотрел на нее, а затем резко развернулся и, не оглядываясь, вышел из гримерной. Шанталь молча смотрела на закрывшуюся за ним дверь. Ей страшно хотелось закричать, разрыдаться, разбить что-нибудь, но не было ни слез, ни крика. И сил тоже не было. Сердце сжалось в комочек, сдавив грудь отчаянием и болью. Судорожно вздохнув, она опустилась на стоящий перед зеркалом стул и закрыла лицо руками. Впервые за долгие годы она позволила другому человеку коснуться своего сердца и тут же заплатила за это. Но это была ее вина. Только ее.