5ec443d3c17b46d1a953c709b11fcadd

   – Не могу я пить, пока мы в стану врага, – воинственно произнес Гойко, заставив Штефана улыбнуться. – Да-да, командир, можете смеяться сколько угодно, да только живем мы здесь, как в тюрьме. За каждым шагом следят, у ворот стражники дежурят. Думаете, я их не заметил? Вон те двое уже полдня тут околачиваются. А через десять минут смена их появится, – кивнул он на стоящих у фонтана мужчин. - До утра нас пасти будут, как овец неразумных! – Вестовой громко выругался и с надеждой уставился на него. - А может, морды им набить, а командир?

   Уши Гойко покраснели и оттопырились, как бывало всегда, когда вестовой рвался в драку.

   – Пхолонь, - тихо, но весомо сказал Штефан. – Мы будем сидеть здесь и ждать столько, сколько понадобится. И не дадим имперцам ни одного, – он выделил голосом: – слышишь? Ни одного повода для того, чтобы обвинить нас в неповиновении императору.

   – И проглотим все это?

   – Да, - твердо ответил Штефан. – Но потом найдем способ и заставим Георга с нами считаться.

   – Чорошо бы, – с сомнением покачал головой Гойко.

   – И Давору скажи, чтобы со служанками поменьше трепался.

   – Думаете,их завербовали?

   – Думаю, что если дознаватели захотят найти доказательства измены, то слуги будут первыми, кого они допросят, – устало ответил Штефан и добавил: – Иди, Гойко. Мне подумать нужно.

   – Безоблачной ночи, командир, – кивнул вестовой и пoшел к выходу, правда, не успел взяться за ручку, как дверь распахнулась, и на пороге возник дворецкий.

   – Послание от императора, милорд, - деликатно кашлянув, сказал Бежин.

   – Гойко, возьми.

   Штефан кивнул вестовому, и тот взял с серебрянoго подноса запечатанный конверт.

   – Что там? Читай.

   – Его величество надеется, что вы пребываете в добром здравии и изъявляет желание увидеть Ваше сиятельство вместе с сопровождающими завтра утром.

   Гойко, помня о его словах, старался не показывать при дворецком своего недовольства, но Штефан с легкостью расслышал его отголоски.

   – Можешь идти, Бежин, - отпустил он слугу, а потом посмотрел на Гойко и добавил: – Ты тоже иди. Предупреди Давора, что завтра у нас аудиенция у Его величества.

   – Да, милорд, - почти одновременно сказали вестовой и слуга и недовольно переглянулись. А потом так же одновременно шагнули за порог,и дверь за ними закрылась, оставив Штефана наедине с его мыслями.

***

Илинка

   Я прошла вглубь парадной залы и открыла небольшой шкафчик, в котором хранились старинные книги, собранные лордом Вацлавом. Дверца тихо скрипнула,и на меня пахнуло кожей, слежaвшейся бумагой и пылью. Похоже, со смерти старого лорда никто не открывал это пристанище родовых преданий.

   Сука коснулась темного переплета. Он была старым, растрескавшимся, уголки его давно стерлись, а от названия остались лишь два последних слова. Пальцы обвели выбитые на темной коже буквы. «Предания Стобарда» – с трудом разобрала я почти исчезнувшую надпись.

   – Что, хозяюшка, решила с наследием мужниных предков разобраться?

   Негромкий вопрос заставил меня вздрогнуть и обернуться.

   – Микош?

   – Он самый, миледи, - прoкряхтел застывший в дверях старик и, шаркая, подошел ближе. - О, а эту книжицу я помню, - оживился он, уставившись на толстый фолиант, что я держала в руках. – Знатная книжица. В ней все прлдания об арнах собраны.

   Я открыла обложку и увидела на первой странице древнюю стобардскую вязь. Мать-Создательница! И как же мне быть? Я ведь тут ничего не разберу. И почему на обложке обычные буквы, а тут – старые?

   – Микош, а ты изначальный язык знаешь? - с надеждой посмотрела на старика.

   – Б то как же, миледи? - усмехнулся тот, и глаза его ярко блеснули. - Почитай, из тех, кто его зңал, я один и остался.

   – И ты сможешь прочитать, что здесь написано?

   Непонятно почему, но я чувствовала себя так, будто от ответа Микоша зависит чуть ли не наша со Штефаном жизнь.

   – Вот, посмотри.

   Я кивнула Микошке на стул и положила книгу на стол, придвинув ее к старику.

   – Ох-хо-хо, - прокряхтел тот, усаживаясь рядом со мной. – Зрение-то у меня уже не то, что раньше. Но древний стобардский разгляжу, постараюсь.

   Он придвинул к себе фолиант, провел ладонью по желтому от времени листу и тихо произнес: – Сказания о великих арнах, звериную и человечеcкую сущности в себе соединяющих.

   Я затаила дыхание.

   – Арны – возлюбленные дети Скарога, что родились у него от смертных женщин, - перевернув страницу, продолжил Микош. – Грозный бог вложил в них часть своей души и наделил силой великой и справедливостью, чтобы могли они народами править. Всего арнов было тридцать,и каждому милостивый отец свой удел дал, сняв с себя драгоценный пояс, разделив его на тридцать частей и бросив их на землю, где они горами неприступными вздыбились. А горы те камнями-самоцветами полнились, богатство и успех арновым родам на многие столетия предрекая.

   Микошка поднял на меня глаза и хитро прищурился.

   – Вишь, как Скарог позаботился, все для них, для арнов, лишь бы те нужды не знали и народами своими мирно правили.

   – И что было дальше? - подобралась я. – Есть там об этом?

   А сердце стучит-колотится, словно в ожидании чуда.