48 минут, чтобы забыть. Фантом

— Я нашел их, — почти неслышно шепчет Тай. Все внутри сжимается. — Но справедливость без меня восторжествовала. Они в тюрьме. Оба. Пожизненное. Считай, повезло. — И я наконец позволяю себе выдохнуть с облегчением. — А потом мы в Лондон перебрались. Деньги у отца заныканы где-то были. Мать, видимо, знала, но боялась брать. Ну и вот купила квартиру в спальном районе, — он делает паузу. — Хендон централ. Четвертая линия метро. Две спальни даже. Лор тогда разнылась, что хочет с видом во двор, там окно было. Высокое такое, полуаркой. А мне с видом на проезжую часть досталась. Мелкая, с узкой щелью вместо окна и кладовкой. Она и спасла в итоге. Там лестница была вниз — пожарная. Ну и конец. Вообще-то я эту историю тебе писал однажды.

— Прости, — устало произношу я.

— Ну, не тебе. Той Виоле, я имел ввиду.

— Той Виолы больше нет, понимаешь?

Он отвечает просто: — Жаль.

Я поворачиваюсь на бок, к Тайлеру лицом, но не смотрю на него, упираюсь взглядом с стенку, заставленную книгами до самого верха. Он касается моего лба, и его губы трогает слабая улыбка. — Жар спадает. Еще один канат, летящий в мою сторону.

В тишине я рассматриваю заострённые нескончаемой борьбой с самим собой скулы и тени, отбрасываемые светлыми ресницами. Всё в нем напоминает осень. Тёплую, мягкую, но попробуй прикоснуться, под слоем опавших листьев лёд. Порежешься.

— Я не могу стать той, кому ты писал когда-то, — шепчу я, опасно заполняя паузу. Потому что через ненависть, горячку, боль и одиночество, связавшее всех нас одной прочной нитью, пробивается что-то иное. Похожее на понимание его мотивов, какими пугающими они бы ни были. Возможно, мне удастся подобрать к нему ключ? Вырезать жажду мести из сердца вместе с той чернотой, что она с собой приносит? И я тихо отвечаю: — Я тоже скучала по тебе, Тайлер Ламм.

***

В этой комнате сложно отличить утро от ночи, так что, проснувшись, я долго лежу, вспоминая события прошлого дня. Попробовав пошевелить руками и осознав, что чувствую себя на порядок лучше, я сажусь на постели. Голова кружится. Горло дерет от сухости, и совершенно неслучайно на стуле рядом с кроватью обнаруживается стакан воды и таблетки.

Тайлер.

Едва ли это мог сделать еще кто-то.

Снова ненавязчивая забота?

Я качаю головой. Вторая сторона постели смята. Мы спали не вместе, но на одной кровати.

Хочется вырезать эту ночь из жизни — слишком близко он ко мне подобрался. От его откровенности внутри что-то треснуло и уже не получается ненавидеть его как прежде. А это было бы самым легким выбором. Но Тайлер действует так, словно зверя приручает, медленно, по одному крошечному шажочку подходя ближе. Пока ошейник и вовсе не понадобится.

«Как долго я должна носить этот браслет?» — спросила я вчера, засыпая.

«Пока ты не перестанешь видеть его, глядя на меня».

Пальцы со злостью комкают футболку. Почувствовав под руками жёсткость ткани, я с ужасом понимаю, она не моя. Тайлера.

Стягиваю ее рывком, не помня, как он вообще меня переодел. Не обращая внимания на боль, стараясь не дышать. Потому что не хочу пропитываться чужим запахом. Его запахом.

«Поверь, я приложу все усилия».

Взмокшая от пота одежда комком летит на пол, и я надеваю на тело собственный джемпер. Внутренности раздирает от желания смыть с себя ощущение чужого присутствия.

Я встаю, понимая, что сил по сравнению с вчерашним вечером стало гораздо больше, и делаю первый шаг. Сперва проверяю входные двери и балкон — предсказуемо заперты. А потом медленно иду в сторону душевой.

Есть в Эдмунсе одно преимущество — каменный пол, который не ходит ходуном и не скрипит при каждом шаге. Крученая лестница ведет глубоко вниз, и, преодолев многие метры коридоров, я сворачиваю с сторону уборной. Под ногами, шурша хвостом, пробегает крыса, и я едва не подпрыгиваю. А потом что-то с грохотом падает. Металлический таз, что я оставляла.

В темноте блестят чьи-то глаза, и я вскрикиваю одновременно с незнакомцем. Направляю свет от фонаря в его сторону и удивленно раскрываю рот.

— Прошу, мэм. Я сейчас уйду так, будто меня не было.

Мальчик из моих снов. Испуганный, с огромными глазами-блюдцами. Значит, он существует на самом деле.

— Постой, — пытаюсь я отдышаться. На секунду становится стыдно за то, что сама едва не завизжала в голос. Испугалась ребенка.

— Я просто хотел воспользоваться душем, — скороговоркой произносит он. — Через секунду я исчезну. Вжух! Вот так!

— Кто-нибудь знает, что ты здесь? — перебиваю я.

Парнишка мотает головой.

— Тогда зачем ты сюда забрался? Разве у вас своей душевой в казарме нет?

Он пристыженно опускает глаза. Я подхожу ближе, освещая разобранную кладку в углу, обычно прикрытую тумбой, вероятно, так он сюда и попал, а затем его лицо по сантиметру, все четче замечая следы от чужих кулаков.

— Кто это сделал?

— Неважно, — бурчит он, утирая сочащийся нос, но только делая хуже, сильнее размазывая кровь по лицу. — Все равно меня отсюда вышвырнут скоро.