400 вопросов и ответов о вере, церкви и христианской жизни

Многие монахи пишут, что чем выше человек взбирается по лествице, тем явственнее ему открывается мир невидимых и тем яростнее начинаются бесовские нападения. Но если ты ничего подобного не прозреваешь и не испытываешь, означает ли это, что ты еще в самом начале пути?

Я бы этот вопрос перевел в несколько иную плоскость понимания. Чем выше человек поднимается, тем больше он видит. У него перспектива иная открывается. С горки видно больше, чем из ямки, там, с другой стороны, и воздух чище и разряженнее. Мы же ходим там, где по большей части низина и туманы, и за этими туманами даже перспективы не видим. Поэтому не то чтобы мы были меньше обуреваемы темными силами — мы просто больше повязаны и слепы, чем те, кто продвинулись хоть сколько-нибудь по пути духовного возрастания. Так что здесь мы имеем дело не с какой-то видимой мстительностью бесов, которые сильнее кидаются на того, кто дальше прошел, — им всякого человека хочется погубить, — но просто невидимая брань более тонкая и непосредственная ведется тем, кто грубым страстям и прямому овладению собственной душой лукавым уже научился противостоять.

Однако отсутствие каких-то запредельных видений не является ли свидетельством того, что человек находится еще на низшей ступени духовной лествицы?

Нет, конечно. Если в нашей жизни нет никакой бесовщины в прямом смысле этого слова, то за это Бога нужно благодарить — мы ведь постоянно молимся, чтобы Господь нас охранял от всего подобного.

Какую власть над священниками и монахами имеют бесовские силы?

По отношению к человеку, принявшему сан или монашеский постриг, враг рода человеческого действует точно так же, как и на мирянина. Просто можно, исходя из военной тактики, предположить, что действует он здесь интенсивней по известному правилу: убьешь командира, плохо будет и солдатам. Или как сказано в Священном Писании: поражу пастыря, и рассеются овцы (Мк. 14, 27). Так что и монашество, и священство — это отнюдь не позиция сугубой защищенности от лукавого. Вся наша аскетическая литература, направленная на борьбу с ним, а также на борьбу человека с собственными страстями, — это прежде всего, на девяносто процентов, литература для монахов. Тем самым очевидные искушения, которые сопровождают жизнь тех, кто пошел по пути монашеского делания, хорошо всем известны. Есть свои искушения и у священников. Они тоже известны и даже изучаются в духовной школе готовящимися к рукоположению. Это могут быть разного рода искушения: властью, любовью со стороны прихожан, привыканием к святыне, младостарчеством, то есть ложным духовным авторитетом, и душу к борьбе с ними нужно заранее приготовить. Но, конечно, и у священника, и у монаха есть благодатная помощь. У священника — в регулярном предстоянии перед престолом и служении Божественной литургии, у монаха — прежде всего в том акте отсечения своей воли, который он некогда совершил и который бесценен в очах Божиих как решимость человека всего себя посвятить Христу.

Какая защита от бесовских нападений может быть у мирян?

По сути дела, у православного христианина что в миру, что в монастыре защита одна и та же — это таинства Церкви. Для большинства из мирян это исповедь и причастие, стремление жить внимательно по отношению к памятованию о Боге. Живущий внимательно в значительной мере уже защищен от князя мира сего.

Что означает «невидимая брань» для человека, который уже освободился от грубых грехов и ведет тонкую борьбу с помыслами?

Эта борьба может приобретать самые разнообразные формы. О ней мы читаем у подвижников благочестия в их аскетических творениях. Человека, высоко взошедшего на путях духовной жизни, лукавый может искушать, скажем, страхованиями, как то было с преподобным Сергием, которому в бытность его отшельнического проживания в радонежских лесах бесы являлись под видом литовцев, страшнее которых тогда ничего для русского человека не существовало, или с преподобным Серафимом, которому духи злобы являлись в собственном виде и даже швыряли в него горящими поленьями. Преподобный Серафим говорил, что вид этих бесов был гнусен, и отказывался давать им более подробное описание. Или древним подвижникам Египта они являлись в виде страшных великанов-эфиопов, ибо для тогдашних египтян именно они были образом всего самого ужасного и отвратительного, что может встретиться в жизни.