40 часов в Аду (СИ)

Едва затягиваю резинку маски на затылке, как включается аэрозоль и цвет ламп меняется на фиолетовый. Проходит дюжина секунд — специально подсчитывал, гадая, сколько потребуется на полное обеззараживание после вынужденных суток пребывания на карантинном острове. Так ли хороши эти устройства? Убивают 99,9% всех болезнетворных микробов, грибков и вирусов как в рекламе хозяйственных средств? А вышло ли у них «обновление» в связи с недавним Куру-ВИЧ? Эх, вряд ли не узнаю, однако в коридоре за открывающимися дверьми тем временем разворачивается своя драма, смысл которой понятен с первых шумных реплик:

— Мать моя, не верю! Мы только вчера проливали кровь в их глупые пробирки и вот теперь всё повторяется! Что им нужно от нас? Почему бы им просто не поверить нам? Ещё и так долго ждать этих невоспитанных копуш, твою мать! Народ, никто не хочет пить? Я кажется совсем иссох в этой проклятой Гвинее.

— Ето висе закончится. Со временем. Пирошу тебя, потерпи. Мы висе сделали правильно. Они видяти в нас угрозу. Им пиросто нужно убедиться. Дай им виремя.

— Плевать на них. Я засох. Поищу здесь какой-нибудь автомат.

Опять эта парочка. И если чернокожий парень смешит гневным отношением ко всему, что ему не нравится, то китаянка, оказавшаяся секретным агентом под прикрытием, меня только раздражала преувеличенным чувством справедливости, упрямой верой и стремлением ко всему доброму и правильному. Хотя, может, ей сложно осознавать ту свалку аморальности, дикости и кровожадности, в которую превратился прекрасный Баной? Она же, в конце концов, работала там, а смирение с фактом, что теперь того острова не существует, — по крайней мере, в том значении, которое она вкладывает в него — приносит боль.

Внимательно оглядев своих попутчиков в нынешней лишённой радостей повседневности, зло приправленной ожиданием «баловницы счастья» Йеремы (до сих пор не удаётся смириться с опекой спасённой из пещеры дикарки), решаю задержаться на нашем спасителе. Чистая форма, как выделяющая, так и подчёркивающая его подозрительную невовлечённость в инцидент, полный кровожадных мутантов, своим ядовито-оранжевым цветом (меня в своё время обязали носить гадкую серую) кричащая окружению «я преступник, берегитесь!» Однако именно он вызволил нашу группу из неприятностей, составил продуманный план побега, помог с добычей оружия (военный, взламывающий замки?! Странное сочетание, но я решил не придавать тому значения, ведь прохвостка жизнь часто научала разбираться в разных вещах, ведя по самым непредсказуемым дорогам), провёл на крышу девушек безопасным путём и поднял вертушку в воздух, в конце концов! Да он просто душка в среде злоумышленников. Поэтому мне чудится, когда смотрю на него, что кричащая надпись меняется на «Кевин — ваш смышлёный дружок», который явно наслаждается подобием свободы: сидит и дышит спокойно, скользит по сторонам пытливым взглядом, едва скрытым за прозрачными стёклами очков. С виду кажется, он что-нибудь замышляет, но я не даю волю глупым предрассудкам. Хочу верить в хороший исход. Пока судьба обещает именно его.

Присаживаюсь в коридоре у стены и только сейчас понимаю, как нещадно напрягал правое колено, которое когда-то давно врачи по-менторски настояли беречь, ибо оно начинает понемногу жечь. И с каждой минутой ощущение становится всё более неприятным и болезненным. Любезно заготовленная для меня согревающая и давящая на сустав повязка оказывает хоть и мало ощутимое, но воздействие. Остров подкидывал отличный подарок в виде настоящего крепкого алкоголя. Неважно какой, я пил тот, который быстро погружал в притупляющее боль состояние. И его там было предостаточно, чтобы не плакаться маленькой девочкой и не просить своих приятелей по вирусному несчастью передохнуть. В те два дня было жизненно необходимо постоянно двигаться. Дурак! Я уже мог излечиться от подобной болячки, но боялся операции, да и чёртова страсть, моя необузданная страсть к алкоголю, разрушала кости. И так я застрял в неутешительной воронке, где утром делал лечебную зарядку, а вечером ходил заливать пустоту внутри себя, тем самым совершая круг, из которого не вырваться.

— Логан?! — женский голос ласково пробуждает меня от глубоких мыслей. — Нас отпускают. Сказали, что можем расположиться в отеле. Он находится недалеко, в десяти-пятнадцати минутах ходьбы на север от выхода из больницы, как мне объяснили. Полицейские нас конвоируют. — Перевожу взгляд к ближайшей лестнице и замечаю хмыря с подчинёнными хмырями. Морщусь. Почему бы им не отстать от нас? — Хочешь пить? — Парна протягивает стаканчик с водой.

— Я что, спал? Вероятно, переутомился в душном коридоре и задремал. Я много пропустил? — Она улыбается. И выглядит довольной. Вообще не помню, чтобы Парна когда-нибудь на что-то жаловалась. Глоток прохладной воды слегка бодрит и поднимает настроение перед предстоящим походом.

— Помочь подняться? Ты выглядишь неважно, хотя кого я обманываю?! Мы все как будто через мясорубку прошли. Буквально, — она скорее возмущается, чем шутит. Но выходит это крайне мило. — Снова колено?