Читаем 25 оттенков русского. От древних славян до бумеров и зумеров полностью

Если бы феминистки были менее активными дамами, то современные феминитивы в русском языке могли и не появиться. У слов, связанных с коронавирусом, шансов не появиться просто не было. В 2020 году ковидная волна беспощадно накрыла мир (хочется добавить — медным тазом) и установила свои правила: длительный карантин, закрытие общественных мест, удалённая работа и учёба, прекращение общения, погружение в интернет-сферу. Язык не мог не откликнуться на эти изменения, и вместе с новым укладом жизни в русский язык в огромном количестве хлынули новые слова. Лингвисты отреагировали быстро, и уже в 2021 году вышла в свет монография «Словарь русского языка коронавирусной эпохи». В неё вошло около трёх с половиной тысяч слов! И я не буду сравнивать это количество с лексиконом небезызвестной Эллочки-людоедки из романа «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова, состоящим из тридцати слов. Я просто напомню, что по различным исследованиям лингвистов словарь современного образованного человека составляет от семи до десяти тысяч слов. А тут вдруг прибавляется пятьдесят процентов! Авторы коронавирусного словаря как только не называют такой бурный приток слов: и «языковой карнавал», и «языковая стихия», и «лингвистический „пир“», и «лавинообразное словотворчество». Мне же хочется на этом уникальном примере проследить, как именно, какими путями эта мощная лавина неологизмов вошла в наш язык. Действительно, в этот период появились новые явления, предметы, понятия. Их надо как-то называть. А как? Возможны варианты.

Вариант первый. Язык «подтаскивает» уже имеющиеся ресурсы, то есть слова, которые существовали и раньше, но за ненадобностью употреблялись довольно редко. В связи с пандемией коронавируса они стали востребованными, популярными, актуальными. В эту группу я бы включила самоизоляцию, дистанционное обучение, удалённую работу, масочный режим, социальную дистанцию. Кстати, само название болезни «коронавирус» тоже существовало до 2020 года, ведь вирусологи уже знали эту заразу и изучали её аж с семидесятых годов XX века, просто нам об этом мало рассказывали. Это был обычный медицинский термин. Что интересно, когда слово вошло в нашу речь, многие думали, что в середине слова коронавирус должна быть «о», а не «а», как и в других русских сложных словах с соединительной гласной (пароход, самолёт, металлоискатель). Но это слово было заимствовано из английского языка уже в готовом виде — coronavirus, и «а» здесь не соединительная гласная, а часть первой основы, как и в слове ротавирус, например. В итоге немного пошумели и перестали, привыкли.

Вариант второй. Старые слова, которые давно были в языке, получили ещё одно «корона-вирусное» значение. Например, корона, кроме головного убора правителя, стала сокращённым названием заболевания; при упоминании маски всем представляется не карнавал, а медицинская защитная повязка для лица; британец — уже не житель Туманного Альбиона, а новый штамм коронавируса, обнаруженный в Великобритании; а спутник из попутчика превратился в вакцину. Да и само слово вакцина многие стали воспринимать в более узком смысле — как препарат исключительно для прививки против коронавируса. Но больше всего в этой группе мне нравится новое звучание сокращения до н. э., которое в период ковида шутники расшифровывали как до начала эпидемии.

Вариант третий. Сокращения и аббревиатуры. Эта модель работает очень просто. Сначала мы описываем несколькими словами или одним, но очень сложным и длинным словом, некое явление или предмет, а потом берём ключевое слово и сокращаем. Так родились дистант (от дистанционного обучения), ВКС (видео-конференц-связь), удалёнка (удалённая работа из дома), да и ту же самую корону можно включить и в эту группу тоже.

Вариант четвёртый. В этой группе оказались слова для русского языка совсем новые, либо придуманные, подобранные случайно, или специально, чтобы обозначать новые реалии. Таких понятий появилось очень много: антиваксеры, антипрививочники, вирусофобы, ковидарий, зум-вечеринка, зумиться, коронафобия, ковидиворс.

Ну и пятый вариант, мой любимый. Это шуточные слова и каламбуры, которые появились в результате народного словотворчества. Здесь тоже примеров хоть отбавляй: лохдаун, беззумие, коронойя, ковидиот, добровонудительно, карантикулы, ковивакнуться, дальноковидный, вакцинофил, ковидетки. А вот ещё слова, которые, возможно, кто-то уже забыл:

• догшеринг — аренда собаки для прогулки;

• карантини — алкогольный напиток, который пьют, находясь на карантине;

• ковидаст — человек, который воспользовался пандемией для личного обогащения;

Перейти на страницу:

Все книги серии Русский без ошибок

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки