1632-vtrehub

Обломки стула вылетели через открытую полу из палатки. Двое солдат, стоявших на часах при входе, обменялись взглядами и отодвинулись на пару футов друг от друга. В другой раз они бы может и улыбнулись ставшему знакомым виду обломков мебели, вылетающих из королевской штабной палатки. Но и они окаменели, услыхав подобные проклятия.

Король Швеции схватил ещё один стул, поднял его над головой и швырнул с грохотом на пол. Тяжёлый ботинок на могучей ноге довершил дело, превратив обломки в растопочный материал.

«Будь прокляты все князья и дворянство Германии! Отродье Содома и Гоморры!»

Богохульство было ошеломляющим. Пугающим, если точнее. Никто из офицеров не мог припом-нить монарха выражающимся таким манером, даже в худших своих тирадах. Это было верным показателем, насколько Густав был взбешён, когда узнал о судьбе Магдебурга.

Король Швеции стоял посредине палатки со сжатыми кулаками, излучая свирепость как обезумев-ший зверь. Взгляд его сверкающих как сапфиры глаз упал на троих молодых людей, в стоявших в паре футов от него. Все они были низкорослыми и худощавыми, все были одеты явно дорого. Руки их сжимали эфесы шпаг, лица были бледны.

На мгновенье Густав Адольф бросил злобный взгляд на них. Взрослый бык вызывал на бой бычков однолеток. Но мгновенье это было коротким. Король глубоко и протяжно вдохнул, затем резко выдохнул. Плечи его опустились.

«Вильгельм, Бернард, прошу принять мои извинения,» - про мычал он. «И вы, Уильям. Я, естест-венно, не имел в виду вас.» Король изрыгал богохульства шведском языке, но сейчас он говорил по-немецки.  Густав свободно говорил на этом языке как и на многих других, его акцент всегда выдавал его балтийское происхождение.

Герцоги Саксен-Веймарские и ландграф Гессен-Кассельский натянуто кивнули, напряженные плечи расслабились. Даже несколько поспешно, по правде говоря. Несмотря на их аристократи-ческие родословные, они были более чем рады тотчас же принять извинения Густава. Эти трое германских аристократа были единственными правителями в Германии, кто услышал призыв постоять за протестантское дело, да и, пожалуй,  во всём мире.  По большей части, то, что они присоединились к Густаву объяснялось обычным для их возраста юношеским поклонением герою. Итальянцы уже стали называть  Густава II Адольфа «il re d'oro» – золотой король. Вильгельм и Бернард фон Саксен-Веймар и с ними Вильгельм фон Хессен-Кассель пошли бы ещё дальше. В их глазах Густавус Адольфус, - под этим именем его знали за пределами Швеции,  - был единственным европейским королём, достойным этого титула.

Так что извинения они приняли скорее с облегчением, нежели с другими чувствами. Облегчение почувствовали и все, кто находился в палатке.  Гнев Густава, сегодня как и всегда, прошел быстро.

Король Швеции выдавил улыбку, осмотрел внутренне убранство палатки. Осталось лишь два ис-правных стула. «Пусть пришлют ещё стулья, Аксель,» - буркнул он. «Похоже, сегодня я превзошёл самого себя. И ещё – нужно созвать военный совет.»

Аксель Оксеншерна улыбнулся королю в ответ. Он повернул голову, кивнул офицеру, прижавше-муся к стенке палатки. Юный швед газелью выпрыгнул из палатки.

Густав шумно выдохнул. Он вновь пробежался глазами по помещению так, будто он оценивал качества всех двенадцати присутствующих. Да именно это он и имел в виду.

Оценил он была быстро, скорее искал подтверждения. Никто из этих двенадцати не находился бы там, не отвечай он тем требованиям, которые король предъявлял к своим приближенным.

«Прекрасно, господа, за работу!» Тут же взгляд Густава тут же метнулся в сторону Вильгельма и Бернарда. «Имперские войска двинутся теперь на Саксонию-Веймар. Это как пить дать. Вы двое вместе с Вильгельмом – мои единственные немецкие союзники, заслуживающие этого слова. Император Фердинанд потребует наказать вас.»

Вильгельм, старший из герцогов Саксен-Веймарских, вздрогнул: «Боюсь, вы правы, Ваше Вели-чество.» Лучик надежды осветил его лицо. «Конечно, Тилли на службе у Максимилиана Баварского, а не императора, так что…»

Вильгельм фон Хессен-Кассель фыркнул, Густав отмахнулся. «Оставьте надежду, Вильгельм. И вы Бернард. Максимилиан еще более алчен, чем сам император. Он уже потребовал Пфальц за свои услуги Габсбургской династии и Католическому делу. Он наверняка захочет добавить к этому Тюрингию и Гессен. Или хотя бы часть. И вряд ли император сможет ему отказать. С тех пор, как Фердинанд отстранил Валленштайна, армия Тилли – единственная значительная сила, оставшаяся в его распоряжении.»

Вильгельм тяжко вздохнул. «Навряд ли мне удастся остановить Тилли,» - произнес он с дрожью в голосе. «Они разграбят деревни в Тюрингии и возьмут штурмом все города в ней. Веймар, Айзе-нах, Готу – наверняка. Эрфурт, возможно, попытается откупиться.» Лицо аристократа избороздили морщины, так, что он казался много старше своего возраста. «А страдания людей будут ужасны.»