1632-vtrehub

В этот момент занавеска с одной стороны кареты отодвинулась.. Оттуда выглянуло лицо и впе-рилось в Майка глазами. Это было безутешное лицо молодой женщины и выглядело оно, будто женщина потеряла рассудок от горя. Несколько прядей длинных чёрных волос выскочили из под головного убора женщины. Глаза у неё были карими, а цвет лица несколько смуглый, как бывает у испанцев. И ещё она была…

Майк вдруг широко улыбнулся. Настолько дружелюбно, насколько мог. Даже, может, странно. Но опять-таки, а может и нет. Инстинкты порой срабатывают, когда от рассудка и логики не осталось и следа.

«Спокойно, парни! Похоже, у нас тут мамзель немного в растерянности. Сперва надо просечь, на какой стороне пироженки мы, а на какой – вишенка!»

Фрэнк фыркнул: «Ну да, ты ж у нас романтик. Придурок, запавший на милое личико!»

Майк пожал плечами. С улыбкой на лице он стал двигаться в сторону кареты. Он держал руки широко расставленными, чтобы конные могли видеть, что он безоружен.

«Назвал это личико милым?» - бросил он через плечо. «Фрэнк, ты сдурел. Я чую, кастинг мы прошли. Мы ж, типа, на съёмках „Избавления“ .» Тут он криво усмехнулся и добавил: «Или это  „Техасская резня бензопилой“?  Ну, а сейчас…»

Лицо женщины приблизилось. «Ну, а сейчас мы в „Клеопатре“» - произнёс Майк. Слова прозвучали куда мягче, чем он намеревался их произнести. Он вдруг понял, к своему удивлению, что уже не шутит.

Глава 4

Карета резко подпрыгнула и Ребекку швырнуло на её отца.  Бальтазар  Абрабанель закряхтел от боли. «Полегче, доченька!» - взмолился он и ещё сильнее прижал руку к своей груди. Седобородое лицо Балтазара выглядело осунувшимся и измученным, дыхание – частым и прерывистым.

Ребекка взглянула на него Её собственное сердце бешено колотилось от страха, близкого к панике. С её отцом что-то не так. Его сердце…

Громкий голос послышался снаружи кареты.   Ребекка узнала голос. Он принадлежал командиру маленького отряда ландскнехтов, которых отец нанял в Амстердаме сопровождать их в Баденбург. Но по-немецки этот человек с таким сильным акцентом, что она не понимала даже отдельные слова. По всему было видно, что человек этот чем-то удивлён.

Ещё крик. На этот раз она поняла. «Кто такие? Предъявите документы!»

Бальтазар тихо застонал, затем, с очевидным усилием вымолвил: «Посмотри, что там,  Ребекка!»

Ребекка заколебалась. Состояние отца было пугающим. Но по старой привычке всё же подчинилась.  Она подёргала ленточку, удерживавшую занавеску. Её нетерпение, казалось передавалось даже вещам.

Экипаж был односторонним.  Ребекка предпочла бы, чтоб занавеска была открыта всё время, чтобы можно было наслаждаться ветерком. Но отец настоял на том, чтобы провести всю поездку подальше от взглядов снаружи. «Эта поездка и сама по себе опасна,  дитя моё, и без » - сказал он ей как-то. - «Не хватало ещё, чтоб мужчины заметили тебя.» Это утверждение сопровождалось странной улыбкой. Нежность и гордость, да, отчасти. Но было в ней что-то ещё…

Поняв наконец, что в ней было ещё,  Ребекка одновременно и удивилась, и ужаснулась. Ужас был от понимания, какое преступление отец имел в виду. Неужели мужчины совершают такие поступ-ки? Удивление же от того, что, как она поняла, даже отец считает её красивой. Другие ей тоже говорили подобное, но… От таких замечаний ей было не по себе. Глядя на себя в зеркале, она не видела ничего кроме молодой сефардской женщины. Оливковая кожа, длинные чёрные волосы, нос, пара тёмных глаз, рот, подбородок. Да, черты были правильными, симметричными, возмож-но, в большей степени, чем у других. И иногда, в редкие моменты тщеславия, ей казалось, что у неё привлекательные губы. Полные, роскошные. Но - красавица? Что имеется в виду?

Наконец-то, - эти несколько секунд показались ей вечностью, - она развязала ленточку, стянула занавеску в сторону и высунула голову в окно.  Какой-то миг она не понимала, что открылось её глазам, все мысли сосредоточились на муках отца. О, его сердце…!

А потом она рассмотрела. Ахнула и отшатнулась. Пришёл новый ужас, отметая предшествующий. Страх был вызван отчасти видом мёртвых тел, разбросанных повсюду. Или ей так показалось на первый взгляд. Ведь  Ребекка до сих пор не видела сцен насилия. Ничего страшнее дерущихся грубиянов, да и то стражи порядка в Амстердаме и намёка не потерпели бы. Нет, подобного она никогда…

Кровь, повсюду кровь. И что это там? Да это же  - голова! А та женщина, они её…? Что, неужели?  Господь всемогущий!

Но это всё вызывало только страх. Ужас – тут мурашки пробежали по её спине, - вызывал вид че-ловека, стоящий прямо перед ней.  Идущий к ней. Сейчас их отделяют каких-то футов тридцать.

Ребекка смотрела на приближающегося человека как загипнотизированная. Как мышь смотрит на змею. Идальго! Здесь? Господи, спаси и защити нас!