1632-vtrehub

В зале раздался дружный солдафонский гогот. Тяжёлые портреты на стенах, довольно посредст-венные, хоть  и в роскошных рамах неодобрительно наблюдали за происходящим. Странное то было неодобрение. Насколько можно было судить, баронский род весьма сомнительного проис-хождения, уступивший, причём не по своей воле, поместье Валленштайну ничем, кроме тупого солдафонства так и не прославился. Но такие люди, когда им приходится позировать провинци-альным богомазам, почему-то всегда принимают личину крайней суровости. Видимо, так они себе представляют величие, а может просто мочевой пузырь давит.

Валленштайн подошёл к столу в центре зала. Стол вообще смотрелся чужеродным телом среди меблировки. То был массивный кухонный стол, который втащили в зал солдаты в тот же день,когда Валленштайн занял баронскую резиденцию. Стулья и диваны же, оставшиеся от хозяев,были хрупкими, изящными образчиками венской мебели. За прошедшие дни они стали ещё более хрупкими, но куда менее изящными – после того как офицеры проливали на них вино и насажали пятен.

Столу же было всё нипочём, он был достаточно крепок, чтоб вынести на себе и кавалерийские сапоги, и графины с вином, и огромного размера карту, покрывавшую большую его часть.

Добравшись до стола и опёршись на него руками, Валленштайн склонился над картой. Офицеры сгрудились вокруг него. Спустя примерно минуту старик вытянул длинный костлявый палец и ткнул им в карту.

- Здесь, что ли? Отвлекающий удар!

Задача для Пикколомини. Итальянский генерал снагнулся и принялся тщательно изучать обозначенную местность.

- Ну, если только это всего лишь отвлекающий… Для всего остального…

Валленштайн отрицательно покачал головой в ответ.

- Прошу вас, я же не кардинал, который считает, что война сводиться к пересчёту монет. Все армии, которая пёрли на американцев в лоб, были ими переломлены как сухие веточки. И об этом свидетельствуют ветераны Тилли, а не какие-то вшивые монахи и священники. – Он вернулся к взглядом к карте. – Я не рассчитываю,что вы в самом деле возьмёте Зуль. Достаточно будет, если отвлечёте часть их сил.

У генералов, собравшихся вокруг стола отлегло от сердца. Одной из причин, по которым Валлен-штайн стал крупшейшим военачальником Священной Римской империи, была преданность ему его подчинённых. А ещё не в последнюю очередь потому, что не требовал от наёмников невозможного. Все его офицеры были знакомы с теми рапортами. Непробиваемы стальные машины, не требующие потенциально уязвимой конной тяги, запредельная скорострельность, ружья, бьющие на треть мили с поразительной точностью, и даже некое орудие, сыплющее пулями как капли из грозовой тучи.

- Просто отвлекающий удар, - повторил Валленштайн и бросил на Пикколомини пристальный взгляд. – Но убедительный, вам понятно? Если боестолкновений не будет вообще, у них могут возникнуть подозрения. Так что разумные потери должны быть обеспечены.

Пикколомини поклонился.

- Я вполне могу пожертвовать парой сотен.  Например, теми швабскими придурками. Всё одно они как заноза в заднице. Так что устроим их кровопускание.

Валленштайн кивнул. Пока указательный палец его его правой руки упирался в Зуль, левый пополз по карте в западном направлении пока не остановился в точке с надписью «Айзенах».

- Испанцам придётся постараться взять Айзенах. Если им не удастся, им придется отступить в Вартбург.

Генерал Галлас ехидно заметил: «Не могу поверить, что американцы не оставили в крепости гарнизон. Каким бы старым замок ни был, Вартбург по-прежнему самая грозная крепость в Тюрингии. Вот идиоты!»

И снова Валленштайн покачал головой.

- Боюсь, я не разделяю ваше мнение. Если эти Соединённые Штаты не оставили там гарнизон, то, очевидно, на то имеются причины. И полагаю, было бы глупо считать такой причиной некомпетентность.

- Возможно, нехватка войск, - предположил Пикколомини. – Все шпионы как один утверждают, что они держат лишь очень маленькое число людей под ружьём. – Тут и к его голосу добавилось презрение. – Торговцы, банкиры, и даже, Г-споди прости, - ремесленники. Вот что они такое, и ничего более. И мне плевать, каким бы волшебным ни было их оружие, они не мыслят как солдаты.

Валленштайн выпрямился во весь рост. Телом он был очень худ. В его 48 темные волосы уже отступили, образовав вдовий выступ. На его лице выделялся длинный нос с высокими скулами по бокам, а между тонкимим усиками и козлиной бородкой - рот, чья нижняя губа была до того толстой и так сильно выдавалась вперёд, что наводила на мысль о незаконном родстве с Габсбургами. То было лицо властное, холодное, бесстрастное, не терпящее возражений. В целом образ его более всего напоминал Мефистофеля.

- Я тоже не мыслю как солдат, - холодно отрезал он, окинув взглядом своих тёмных глаз стоящих вокруг подчинённых. – Именно поэтому вы служите мне, а не наоборот.