1632-vtrehub

Маккей кивнул и после некоторой запинки добавил: «Она предлагает, э-э-э, она называет это «вывести их из строя».

Король ехидно усмехнулся:

- А вы опасаетесь, что подобное предложение оскорбит меня? Унизит моё королевское достоинство?

Маккей сомкнул губы. Улыбка на лице короля стала шире… и вдруг исчезла совсем:

- Что ж, это так – я оскорблён! – Он затрясся как большой мокрый пёс. – Но даже вполовину не настолько, чтобы спокойно смотреть, как косят моих сапёров!»

С его лица слетела всякая хмурость. Со всем королевским достоинством Густав повернулся к Джули и отвесил ей неглубокий поклон.

- Буду вам очень обязан, мисс Симс, если вы это сделаете.

Джули присела, порылась в своём рюкзаке и вытащила на свет Б-жий оптическую трубу и бинокль.

В момент вся эта оптика уже висела на маккеевой шее.

- Вызывай цель, Алекс, - скомандовала она, вскинув винтовку.

Наблюдая за последовавшей бойней король Швеции не мог до конца осознать, что вызывало в нём наибольшее беспокойство. То ли естественная лёгкость, с которой юная американка валила людей на расстоянии трети мили, то ли та же естественность, с которой её шотладских жених ассистировал ей. Она давала ему почувствовать вкус дивного, но пугающего нового мира, он же попросту открывал новую для короля книгу.

Щёлк!

- Пятьдесят шагов влево! У дерева! Красная шляпа с пером!

Щёлк, щёлк! - переворачивались стальные страницы той новой книги.

С приходом вечера на  почти достроенный мост хлынули финны – триста добровольцев, подогре-ваемых мыслью об обещанных десяти риксдалерах премии. Каждый из них нёс пучок мокрой соломы, которая, загоревшись, быстро покрыла плотными клубами дыма край моста и весь противоположный берег. Под такой завесой работа по достройке моста была успешно завершена и  финны высыпали на противоложный берег. Они в спешке принялись строить новое земляное укрепление, превращая мысок в редут.

Тилли отдал приказ своей артиллерии приступить к разрушению строящихся финнами укрепле-ний. То был жест отчаяния: в результате многочасового контрбатарейного огня Торстенссона из артиллерии католиков уцелело немногое. «Чёрт бы побрал эти шведские пушки!» - ревел он. – «Это даже хуже, чем было при Брайтенфельде!»

Ночью, под покровом темноты, дыма и артиллерии Торстенссона, король повёл свою армию через мост на другой берег. В течение следующего дня – шестнадцатого апреля, - используя численный перевеc шведы основательно закрепились на значительном участке берега. Таким образом, Густаву Адольфу удалось форсировать реку. Для Тилли оставалось лишь две возмож-ности: отступить, - опять, или броситься в последнюю безнадежную атаку.

Он избрал второе и принял решение возглавить её. Когда день уже клонился к вечеру, верхом на своем белом жеребце, от с криком бросился вниз по склону холма. Тысячи конных и пеших ринулись вслед за ним. Несмотря на свою непродолжительность, бой не оказался пустяковым. Густав повёл свою конницу в контратаку, а шведской пехоте на многих участках фронта пришлось лицом к лицу столкнуться со своими баварскими противниками. Не будь там других войск, Тилли мог бы и победить.

Но они там были. На протяжении всего боя орудия Торстенссона не переставали наносить смер-тельный урон врагу. Оказавшихся на ровной местности солдат Тилли буквально выкашивало.

«Будь прокляты эти шведские пушки!» - ревел Тилли снова, мысленно укорил себя: «А ведь надо было слушать Валленштайна!».

То была последняя мысль старого солдата. Одно из торстенссоновых ядер разнесло на куски его ногу. Отважный конь пошатнулся от удара такой силы, но всё же на ногах устоял. Потеряв созна-ние, Тилли медленно повалился из седла. Впоследствии очевидцы будут сравнивать это с тем, как падает срубленное дерево. Старый ветвистый дуб нашел свой конец.

Когда солдаты перенесли его тело безопасное место, командование взял на себя Альдрингер. Но уже через несколько минут он пал от попадания в голову. К этому моменту силы имперцев поте-ряли уже четыре тысячи бойцов и люди стали падать духом. С наступлением ночи им удалось отступить в свой укреплённый лагерь у Дуная. На следующий день, уже под командованием самого курфюрста, остатки армии Тилли отошли в Ингольштадт. Максимиллиан Баварский был по горло сыт Густавом II Адольфом.

«Пусть Валленштайн с ним тягается,» - злобно рявкнул он. - «Пусть чёртов баварец разбирается с чёртовым шведом!»

Как только Густав получил новости о том, что случилось с Тилли, он тут же направил своего лейб-хирурга в лагерь врага. «Сделайте для старика всё, что в ваших силах,» - скомандовал шведский король. «Судя по описанию раны, - печально усмехнулся хирург. – Не так уж это и много.» Но приказу короля подчинился.

Торстенссон, однако, не обрадовался королевскому решению: «Да хоть бы этот магдебургский мясник до смерти кровью истёк!» Выражения лиц окружавших его шведских офицеров свидетельствовали о том, что был не одинок в своём мнении.