1632-vtrehub

Король счёл нужным вмешаться, пока спор не вышел за рамки. Стоило только личности Бернарда Саксен-Веймарского стать предметом обсуждения, как страсть тут же закипали. При всех своих бесспорных военных талантах, которые молодой герцог проявил в течение прошедшего года, шведские командиры терпеть его не могли. «Высокомерная задница» - был самым мягким из эпитетов, которыми они награждали его в разговорах с Густавом.

- Всё это к делу не относится, - провозгласил король и, отвечая на слова Банера, добавил – Йоханн, я разделяю твою точку оценку Вильгельма. Я тоже довольно высокого мнения о нём, если уж об этом речь.

Густав с улыбкой посмотрел на Акселя.

- Вильгельм – единственное исключение в моей презрении ко всей этой немецкой братии.  Не знай я доподлинно, клянусь, мог бы подумать что он шведский дворянин.

Прокатился весёлый смешок. Исключая единственного шотландца, все они были представителями шведской аристократии, и весьма этим гордились.

И похоже, день благоприятствовал сцепленным пальцам. Теперь и толстопалый король продемонстрировал своё умение.

- Так что закончим этот спор. – Он взглянул на Оксеншерна уже совершенно серьёзно. – Да, Аксель, и для меня важен юг Тюрингии. По двум причинам.

Густав заговорил твёрдо и невозмутимо:

- Во-первых потому, что я в первую очередь христианин, а затем уже всё остальное. Мой титул, родословная, вся прочая атрибутика – всё это получено от Г-спода и ни от кого другого. Я не за-был, подобно многим монархам, что власть дана нам Б-гом не без причины. Пусть остальные пренебрегают своим долгом, но я не стану. Если король, князь или барон не в состоянии обес-печить нужды своих народов, то они не подходят для своей роли. Кара, которую Б-г уготовил таким правителям читается на каждой странице исторических книг. Где сейчас императоры Рима?

Его речь, благочестивая и идущая от сердца, была лишена всякого пафоса и напыщенности. Но произнося последние слова, он выровнялся во весь рост, в его бледно-голубых глазах горел дух его предков. И в эту минуту, этот невероятный человек, глядевший сверху вниз на своих поддан-ных с высоты своего прям-таки царственного носа, был каждой клеточкой своего тела – король.

- А во-вторых потому, что я – Ваза.

Имя шведской правящей династии раскатистым эхом отскакивало от плит террасы. Могло показаться, что даже Рейн пошёл рябью заслышав это.

- Ваза! – повторил он. Имя было напоминанием, но оно же и – вызов. Напоминание – для него, вызов же …

Густав смотрел на свою свиту. Не «взором горящим», нет, в основе всего происходящего лежали лёд, холодность, расчёт. А ледник не полыхает, он просто есть.

Подданные не трепетали под этим взглядом, но казалось, что все они чуток съёжились. Ваза упро-чили свою власть в Швеции многими способами. Среди прочих, были естественно, воинские и политические таланты. Но среди них была готовность в любую минуту пойти против воли дворянства, и они её нередко демонстрировали.

Густав II Адольф был назван в честь деда, великого Густава Ваза, основателя династии и создателя современного шведского государства. Его презрение к высшей касте вошло во все исторические анналы, как и результаты этого презрения. Гордость шведских феодалов была сломлена, взнуздана и подчинена дисциплине. Вернуть себе расположение монарха можно было лишь проявив готовность принять и сотрудничать с новым порядком. В королевстве власть прислушивалась ко всем четырём сословиям – как к крестьянам и горожанам, так и к дворянству и духовенству. Если на то пошло, то Густав стремился к созданию и укреплению среднего класса, и был вознаграждён потоками серебра в казну, мощными армией и флотом, и лучшим в Европе, если не самым большим, производством пороха и боеприпасов.

Ваза. После своего восшествия на престол, формально недопустимом для семнадцатилетнего, но ставшего возможным вынесенного в результате манипуляций Оксеншерна особого решения рикс-дага, шведского парламента, Густав II Адольф согласился на компромисс, по которому часть дво-рянских привилегий была восстановлена. И обещание своё он держал. В отличие от своего деда, открыто продвигавшего простолюдинов,  Густав II Адольф как правило назначал на должности дворян. Но под тонким внешним слоем все оставалось как и при дедушке. Сила династии осно-вывалась на шведском народе, не на его аристократии, и первые знали об этом не хуже вторых.

Ваза…

- Это дело решённое, - постановил король. – Тюрингию оставим в покое, пусть сами улаживают свои дела. Если Вильгельм и – ха! – Бернард смогут с этим смириться – прекрасно. Но это их за-боты, не наши. Я не отправлю ни единого солдата на укрепление власти Саксен-Веймар в их доменах.

- Но у нас уже есть контингент на месте, - осторожно вставил Торстенссон.

Густав прищурил глаз:

- Вы про Маккея? – он пожал плечами. – И пара сотен всадников.

Спенс открыл рот, чтобы заговорить, но король быстрым взглядом заставил его молчать. Густав  повернулся к Оксеншерна. Высказав свою точку зрения, он считал нужным теперь подсластить пилюлю.