1632-vtrehub

Выйдя твёрдой походкой из Шлосса, огромного дворца князя-епископа Майнцского, который Густав II Адольф несколько месяцев назад превратил в свою зимнюю резиденцию, король обратил взор к Рейну. Течение реки, такое ясное, простое и ничем не препятствуемое, несло его душе облегчение.

Восхищённый открывавшимся видом, он неожиданно застыл на месте. Следовавшая за ним свита советников тут же замерла. К счастью, никто из них не налетел на короля. Не то чтоб для неловких придворных могли иметь место негативные последствия – Густав был не того сорта монарх. Но при своём огромном росте король ещё и сильно поправился в последнее время в результате физического бездействия вкупе с дипломатическими обедами, поэтому столкнуться с ним было всё равно что налететь на быка. Вот была бы картинка – удивлённый король, сидящий на заднице и потирающий ушибленные места придворный, размышляющий о том, как трудно столкнуть шведского монарха с однажды избранного им пути.

- Нет, Аксель, - твёрдо сказал он. – Пусть себе Вильгельм и Бернард Саксен-Веймарские бесятся, сколько им будет угодно. Но военной экспедиции в Тюрингию не будет.

- Вильгельм как раз не бесится, - возразил Оксеншерна. – Он просто высказывает опасение по поводу ситуации в его герцогстве. И не стоит его за это винить.

Густав посуровел.

- Да мне безразлично, насколько он дипломатичен. Уж братец его – тот уж точно нет! Мой ответ всё тот же – никакой экспедиции.

Король энергично потёр руки. Хоть на дворе стояла середина марта, снег уже не лежал. Было всё же морозно.

- Что-то я совсем размяк. А всё эта лёгкая южная жизнь!

И так же импульсивно он повернулся к свите. Вся она, за исключение сэра Джеймс Спенса⁸⁶, состояла из шведов. Обращаясь к Акселю Оксеншерна, он продолжал:

- Нет, нет и нет. В этот-то и проявляется вся ничтожность герцогов Саксен-Веймарских, они такие же как и все эти германские дворянишки. В их отсутствие, - в их длительное отсутствие, позвольте мне добавить, - народ их княжества счёл нужным самоорганизоваться для того чтобы пережить зиму и прочие ужасы войны. – В голосе улавливались нотки гнева, - А чего вы от них ждали, Аксель? Чтоб они тихо-незаметно сдохли, чтобы не потревожить покоя их герцогов?

Оксеншерна только вздохнул. Его длительные, полудружеские споры с королём на предмет гер-манского дворянства только усилились за прошедший год. И канцлер, чувствовал, что проигрыва-ет. В ту минуту, едва сдерживаясь, чтобы не заскрежетать зубами от разочарования, Аксель мыс-ленно проклинал своих немецких партнёров. С такими союзниками никаких врагов не нужно! По правде говоря, канцлер не слишком-то расходился со своим королём во взглядах на предмет дискуссии. Будь его воля, он скормил бы всю германскую аристократию своре собак. Но дело в том…

- Густав, - не менее твёрдо обратился он к королю. – Вопрос вовсе не ничтожный. И от него нельзя отмахнуться, как от очередного проявления аристократической глупости. Какими бы ни были их цели и намерения, все рапорты, от кого бы они ни исходили, при всех прочих различиях сходятся в одном – власть в южною Тюрингии захвачена республикой! – Его губы сжались. – Они даже название себе выбрали по голландскому примеру – Соединённые Штаты! Как вам это нравится?

Король начал говорить, но Аксель жестом остановил его. Жест, естественно, не был повели-тельным, даже у широты взглядов Густава были свои пределы, но тем не менее однозначным. И монарх, уступая желанию своего канцлера, придержал язык.

- Вопрос гораздо шире, - продолжал Оксеншерна, сцепив пальцы. – И для нас юг Тюрингии совер-шенно небезразличен. Что, если этот пример распространится? Или  окружающие княжества охватит паника? У нас и так достаточно проблем с нашими нервными немецкими союзниками. Дай только повод протестантским князьям задуматься о революции, и Габсбургское иго им покажется скорее спасением, нежели злом.

Стоявший в паре футов от них Торстенссон только фыркнул на это: «Как будто саксонцам или пруссакам когда-то требовался повод для предательства?»

Оксеншерна бросил на генерала-артиллериста быстрый выразительный взгляд, но тот и бровью не повёл. Даже больше – он сам сцепил пальцы и позволил себе продолжить:

- А для меня совершенно небезразлична так уж ранимая гордость немецкой аристократии, - он бросил на Оксеншерна ответный взгляд. – Все они, и я не делаю исключения ни для Саксен-Вей-мар, ни для Гессен-Касселя, все они продадут нас, как только им представится возможность.

Мягки ропот возражения поднялся со стороны остальных генералов. «Это не вполне справедливо по отношению к ним, Леннарт,» - сказал Банер. День собирался выдаться богатым на стычки. «Бернард, конечно, просто высокомерная задница, но но Вильгельм –другое дело».