1 2

разглядел полыхание пламени, которое затмевало огонь. Музыка звучала все

быстрее и взлетала все выше, заставляя танцовщицу метаться вокруг костра в

бешеном ритме. И на самой высокой ноте музыка оборвалась. Танец замер.

Пожилые женщины племени окружили Селену плотным кольцом, накинули на

нее темную накидку и увели. Вальд с интересом разглядывал всех, кто остался

возле догорающего костра. Жены с видимым усилием вырывали своих мужей

из очарования, в котором те все еще пребывали, и уводили из-под дождя.

Вскоре возле костра остался только Вальд, он просто не знал, куда ему идти.

Потом увидел, как идет мама – уже в обычной одежде, волосы влажные,

намокли под моросящими каплями. Идет к нему, лица пока не видно, пламя

хоть и уменьшилось, но все еще внушительное. Вроде бы улыбается,

протягивает к мальчику руки, подходит ближе и Вальд видит, что на лице нет ни

кусочка кожи, она вся аккуратно содрана, обнажая то, что под ней находилось.

С лица медленно стекают ручейки крови, но мама их не замечает, даже не

пытается вытереть. Идет к нему, подходит ближе и ближе, внезапно ее колени

подламываются, она падает в костер. Который вспыхивает ярко и благодарно.

Вокруг снова Дикие – темные фигуры стоят и молча смотрят на безмолвную

полыхающую фигуру. Все происходит в полнейшей тишине, вновь не слышно

ни единого звука. И свет становится таким странным – сначала синеет, потом

начинает багроветь. Вальд пытается подбежать к маме, вытащить из костра,

кричит, чтобы помогли. Но горло не слушается, сипит, не в силах издать хоть

какой-нибудь звук, ноги вязнут в загустевшем воздухе и не идут, руки виснут

плетьми. Нет сил, нет помощи, нет надежды. Вальд кричит, кричит беззвучно,

лицо багровеет от усилий. Слезы текут по пухлым детским щекам. Потом кто-

то темный наваливается на него сзади, закрывает глаза ладонью, отирая слезы,

и шепчет в ухо: «Ты мне веришь? Самый большой недостаток пастыря –

неверие, астронома – слепота, у повитухи не могут быть слабыми руки. Но ты,

мальчик мой, пастырь и у тебя должна быть вера…» Шепот повторяется и

повторяется, сводя с ума, заставляя извиваться, чтобы вырваться из этих

холодных скользких на ощупь рук. Крик, наконец, прорывается из сдавленной

глотки, мальчик кричит, что есть сил, и просыпается от своего вопля. Рядом

стоят оба пастыря, пытаясь его разбудить. Вальд сел, задыхаясь, не в силах

произнести ни слова. Сен-Прайор серьезен и хмур:

- Плохие сны, приходящие в тоннелях, могут сбыться. И помешать выполнить

твою миссию, а могут быть просто предупреждением. Запомни этот сон, сынок,

запомни хорошенько. Никому не рассказывай о чем он, просто помни. И, если

вдруг тебе почудится, что реальность стала похожей на то, что тебе снилось –

прислушивайся только к себе. Интуиция пастыря – великая сила, которой

сейчас, к сожалению, владеют единицы. Сила крови просыпается в тебе. Но

берегись. К тому, кто одарен и требования выше.

Вальд полностью проснулся и отдышался, говорить ни о чем и ни с кем

не хотелось. Он уселся поудобнее, закутавшись в одеяло. Пастырь Рид сейчас

был часовым, а Сен-Прайор спал рядом. Вернее, теперь и он не спал. Достал

флягу с водой и велел мальчику вымыть руки, чтобы смыть дурное ощущение

после сна. Вальд послушался, вымыв руки со всей тщательностью, на которую

был способен. Ущелье Водопадов они успешно проехали – дуга оказалась более

пологой, чем казалась на карте. Поворот, хоть и был достаточно крутым, но

никакого дискомфорта не почувствовали, даже не заметили, как его миновали.

Ветер уже не так сильно дул в лицо, как прежде, ощущалось, что дорога пошла

вверх. Вскоре повозка и вовсе остановилась, вызвав недоумение. На карте на

этом участке стоял значок «Т», но что это обозначало – нигде не написано.

Путники переглянулись, пожали плечами, покинули повозку, чтобы

воспользоваться случаем, размяться, справить естественные нужды – если у

кого возникли, да и посмотреть, что случилось. Вальд и пастырь Габриэль

пошли к кучке неподалеку, словно специально предназначенной для тех целей,

к которым они стремились. Щедро оросили ее. Послышался голос пастыря

Тони, который уже управился и пошел на разведку. Оказалось, что остановка

эта не случайна, а каменщики специально сделали небольшую насыпь, чтобы

плавно притормозить повозку – все же живые, всем же хочется и отлить, и

отложить, и размяться. Побродили еще немного. Кое-где развевались пыльные

космы паутины, валялись кости каких-то мелких зверушек, спешили по своим

делам мелкие паучки и белесые подпочвенные жуки. И было очень тихо,

поневоле стали разговаривать вполголоса, чтобы не нарушать тишину, что здесь

царила долгие-долгие годы. Вальд забрался в повозку, его спутники несколько

раз толкнули и – едва успели заскочить, после краткого подъема, дорожка резко

уходила вниз, помчалась снова так, что в ушах засвистело. Теперь, если