1 2

пламя прутиком и периодически подкладывая сушняк. Кир спал бесшумно,

лишь иногда едва слышно посапывая. Больные-раненые спали беспокойно –

вскрикивали, стонали, ворочались. Приходилось вставать, гладить по голове

или лицу, шептать что-то тихое и успокаивающее, после чего они затихали.

Утро подкралось незаметно – тихое, серое, хмурое. Мелкий, холодный и

противный дождь начал накрапывать в тот момент, когда стало понятно, что

ночь прошла. Вверху ярились ветра, завывая и постанывая. Лентина встала,

потянулась так, что захрустели косточки, усталые мышцы молили об отдыхе.

Но день наступал бесповоротно, и отдыха не предвиделось. Ох, и прав оказался

весовщик, когда предлагал поспать – совсем вроде недавно было, и вроде уж

годы прошли. Налила воды в котелок – пора подумать о завтраке, более

плотном, чем отвары и настои. Оглядываясь, отошла недалеко, присела за

кустиками, справила нужду – выпитые настойчики давно просились на волю.

Умылась в ледяной воде едва слышно журчащей речушки, из которой вчера

спасались, и вернулась в лагерь. Кир, похожий на встрепанного птенца,

проснулся, сидел среди одеял, крутил головой, пытаясь понять – где это он.

Увидел мать, обрадовался, подбежал, прижался – только она осталась

неизменной в этом шатком, меняющемся Мире. Потом побежал, пританцовывая

в кустики – тоже за ночь накопил изрядно. Лентина осмотрела своих раненых –

оба так и не пришли в чувство. Но, если состояние Люка не вызывало особого

беспокойства – болевой шок пройдет со временем и он очнется, то на купца

было страшно смотреть – он метался в жару, лицо раскраснелось, дышит часто-

часто. Девушка убрала бинты и нахмурилась – рана выглядела ужасно, края

немного вывернулись наружу и отекли, сочась сукровицей, кожа вокруг

покраснела, лишь возле кадыка оставаясь светлой. Было видно, что ранение

доставляет изрядные мучения – Мартель стонал, скрежетал зубами в

горячечном сне. Пришлось в первую очередь побеспокоиться о нем: промыть,

пропитать рану отварами и снова перевязать. Лентина бессловесно призывала

мать Виту оглянуться на них и помочь с выздоровлением, искренне сожалея,

что нет с ними повитухи, которая бы смогла одним прикосновением рук

успокоить и излечить. Кир бегал рядом, собирая прутики, которые мать

пропустила ночью. Сварили суп – из того, что нашлось в сумках, перекусили

сами, напоили, как получилось, лежащих в беспамятстве. За весь день так ни

разу и не разъяснилось – все время сыпал мелкий дождик. Ни Люк, ни Мартель

не очнулись. Над ними натянули на палках подобие крыши из чехлов для одеял.

Похоже, что и эту ночь придется провести здесь. Девушка знала, что еще одну

бессонную ночь она не выдержит, поэтому надо придумать что-то сейчас.

Лентина подозвала Кира, велела сидеть рядом и подбрасывать в костер веточки,

смотреть за ранеными. А если вдруг что-то изменится, сразу ее разбудить. Кир

кивнул, соглашаясь, погладил мать по руке, прося не беспокоиться.

Лентина улеглась, кутаясь в одеяло, и сразу провалилась в сон.

Сновидения никакие не беспокоили – спала, как смертельно уставший зверек,

чутко и сторожко, проваливаясь глубже и глубже. Словно откуда-то сверху

видела, как Кир подошел к куче сушняка, достал несколько хворостинок и

подложил в костер, как в беспамятстве забормотал что-то невнятно-жалобное

купец, пытаясь поднести руку к горлу, как завыл ветер высоко над ущельем.

Тело само подало сигнал к тому, что пора просыпаться, что силы

восстановлены. И уже просыпаясь, на грани с явью, услышала тихий голос

небесной повитухи: «Раны тяжелые лечи черноголовником, а переломы быстро

стягивает окарник, как выглядят они – сразу узнаешь, я тебе подскажу».

Подумалось еще: «О как! Я теперь еще в себе и повитухину кровь найду,

наверное, раз уж мать небесная со мной говорить стала. Главное, наверное, ей

не отвечать, да никому не говорить об этом. А то мало ли чего это симптомы».

И проснулась. Кир сидел возле костерка. Погода была все такая же мерзкая, и

мальчик закутался от влаги в одеяло, оставив снаружи лишь лицо. Увидев, что

мать проснулась, заулыбался – страшновато все-таки сидеть одному. Лентина

потянулась, памятуя «черноголовник и окарник». Размаячила огорчившемуся

Киру, что ей придется сейчас ненадолго уйти, чтобы найти лекарство и еду.

Велела быть хорошим мальчиком и посмотреть за ранеными еще немножко.

Поцеловала и быстро пошла в речке, помня откуда-то, что растут эти лекарства

где-то рядом с водой. Скользкие камни не выскальзывали из-под ног, кусты

цеплялись за одежду, заставляя останавливаться – возможность переодеться

выпадет очень не скоро. Это еще повезло, что попали в ущелье – сверху ветры

свирепствуют, там бы замерзли, на равнине оказавшись. И там не было ни