1 2

пазухой, между грудями, поэтому разжечь пламя было делом быстрым.

Костерок загорелся сразу. В ущелье, в которое попали, тяга была, как в трубах

хронилищ. Быстренько раздела Кира, голышом посадила под теплые одеяла,

которые почти не намокли, завернутые в специальные мешки. Отжала и

просушила одежду – Кир сидел, словно птенец, под теплой крышей, пока все

сохло. Раздобыла котелок из сумы, вскипятила воды, сыпанула туда горсть

сушеной травы – той, что от простудных болезней. Пока запаривалось-

заваривалось, одела Кира, потом напоила его горяченьким и завернула вновь в

одеяла. Повернулась – а он уже и уснул. Теперь можно было и собой заняться –

только сейчас Лентина осознала, что зуб на зуб не попадает. Стянула с себя все,

оглядываясь по сторонам, закуталась во второе одеяло, занялась своей одеждой.

Хотела было покричать – Люку, наверное, нужна помощь, но побоялась – мало

ли кто, мало ли что может откликнуться на зов и застать их врасплох. Затаилась.

Напилась сама уже приостывшего настоя.

Все вокруг было каким-то серым, неказистым. Ветер, не слышный в

тоннеле, и здесь не очень беспокоил, но в небе не видно ни одной птицы, едва

какая поднималась над ущельем, как ее тут же сносило в сторону. Начинало

смеркаться, небо было затянуто серыми унылыми тучами. Костер прогорал,

нужны были дрова. Натянула еще влажные сапоги на босые ноги, укуталась в

одеяло и пошла. Далеко не уходила. Набрала всяческих веток приличную кучу

и понесла к месту стоянки, как вдруг послышался треск – кто-то ломился сквозь

заросли кустов, в которых они обосновались. Одним прыжком добралась до

костра, Кир все еще спал, посапывая. Лентина выхватила из сумы нож,

настороженно озираясь по сторонам. Потихоньку спросила – чтобы не напугать

сына:

- Кто здесь, отзовись!

Треск повторился, приблизился, совсем рядом раздался какой-то странный

лающий хрип-кашель.

- Кто здесь? Я вооружена и нас здесь много!

В ответ – ни слова, лишь натужное дыхание, уже рядом. Присмотрелась, по-

кошачьи бесшумно приблизившись к источнику треска, и ахнула: Мартель, едва

живой, на шее ужасная рана кровоточит, тащит на себе Люка, а тот без сознания

и нога вывернута под каким-то неестественным углом. Подскочила к ним –

бесшумно, помня о спящем сыне, которого не хотелось пугать. Подхватила

Люка под вторую руку, добрели до костра. Прислонили бесчувственного

весовщика к камню, который стал чуть теплым от пламени. Лентина быстро

натянула еще влажные вещи, подумав: «Чудо, что Мартель вообще жив, а что за

страшная рана у него на шее?»

Люк жив, но его сейчас не волнует боль, а вот купец может от таких потрясений

и повторно в страну Хрона путешествие начать – особенно после снадобья

злобной доченьки темнобородого. Достала перевязочные материалы, в котелке

еще оставалось немного настоя. Промыла и перевязала рваную рану на шее

купца – словно кто-то старательно прошелся не очень острым и ржавым ножом,

пытаясь перепилить шею. Уложила Риччи на свое одеяло рядом с Люком – там

посветлее и тепло. Занялась весовщиком: нога у того была сломана, и еще

хорошо, что перелом открытый, это давало возможность удалить осколки

костей, и потом попробовать потуже забинтовать рану. Что случилось со

спутниками, которых теперь приходится опекать, оставалось лишь гадать. Уже

совсем стемнело, когда Лентина закончила возиться со сломанной ногой и,

зафиксировав ее небольшими палочками, туго, насколько смогла,

перебинтовала. От усталости темнело в глазах, а спать страшновато – место

незнакомое, на руках ребенок и двое раненных. Порылась в суме, нашла

мешочек с травкой, которая взбадривает не хуже кафео, посетовала об

отсутствии последнего. Оборвала себя в тот момент, когда поняла, что жалуется

котелку на отсутствие кафэо. Ухмыльнулась. Заваренный и выпитый настой

взбодрил, почувствовала себя в силах дотянуть до рассвета. В пределах

светлого круга от пламени собрала весь сушняк вплоть до мельчайшего

прутика, перетрясла суму – надо же чем-то заняться, укладывала пожитки с

наибольшей тщательностью. Спохватилась, что у спутников тоже кладь была –

и впрямь, Риччи спал, намертво вцепившись в две сумы, приличных размеров.

Вот же купец: и Люка тащил, и сам раненый, а кладь не бросил! Едва смогла

разжать его пальцы, ногти аж посинели от натуги, еще и просипел что-то

гневное во сне. Распотрошила обе сумы: одежда мокрая, конечно, инструменты,

приспособления какие-то, веревки – вода капает со всего, разложила на камнях,

чтобы просохло. Навела ревизию в продуктах. Все переделала, а небо еще даже

не начало светлеть. Уселась рядом с костром на небольшой удобный камушек,

вскипятила еще бодрящего настоя, и принялась просто ждать утра, пошевеливая