Зримая тьма

— К сожалению, Стив, я должен вас разочаровать: он не приедет. Я только что был у Латура в штабе, и мне сообщили о полученном от него радиосообщении. Через полчаса после выезда из Тагинита полковник со своим отрядом застрял у взорванного моста. Для восстановления моста им потребуется не меньше суток.

— Давно уже я не слыхал более неприятных новостей.

— Да и я тоже. Но у меня есть для вас и приятный сюрприз. К нам только что прибыла группа арабов из восемнадцати человек. Они пришли из Тагинита.

— Не может быть! Не понимаю, как они сумели так быстро добраться.

— Очевидно, напрямик, через горы.

— Странно. А мне кажется, что при теперешней обстановке им следовало бы выбрать самый дальний, кружной путь.

— Пожалуй. И еще: к нам только что приехал жандармский начальник Боссюэ. Он, между прочим, хочет повидать вас. Боссюэ считает, что в виде предупредительной меры (он, естественно, и не предполагает, что возможны какие-то беспорядки) нам необходимо снять всех людей с буровых вышек и держать их до поры до времени в лагере. Что вы скажете?

— Похоже, что Боссюэ расценивает обстановку точно так же, как и мы.

— Знаете что, Стив, все идет так, как я и предполагал. Я знал, что это произойдет, как только колонисты перестанут платить феллахам. Вы будете дожидаться своего приятеля или сейчас же приедете и переговорите с Боссюэ?

— Я сейчас же выезжаю.

ГЛАВА XII

Я застал обитателей лагеря в крайнем возбуждении; люди наперебой высказывали самые различные предположения, повторяли самые нелепые слухи. Тем из нас, кто всего лишь три дня назад побывал на вечеринке у Жозефа, все рисовалось в особенно мрачном свете. Мы чувствовали себя как бы непосредственными участниками трагедии, и это еще больше будоражило нас, превращало и в детективов, и в судей, и в палачей. Бьюз заявил, что милосердие в подобных случаях — ненужная роскошь. Теренс, побывавший в свое время в Кении, считал, что убийцы имели в доме своего человека, как это обычно бывает при подобных преступлениях. Жители африканского континента, утверждал он, не способны на преданность, как понимаем ее мы. Разве не так было в Кении, где облеченный полным доверием слуга, выросший чуть ли не на правах члена семьи, хватал топор и убивал своих хозяев?

Любители слухов передавали отталкивающие подробности преступления, которые газеты якобы упускали, чтобы не возбуждать читателей. Феллахи, видите ли, зарезали мадам и Марию Дивину с мастерством профессиональных мясников, владеющих навыками забоя и разделки туш. Наиболее сенсационную новость исподтишка, но настойчиво распространял помощник директора — француз месье Понс; по его версии, убийство в усадьбе Жозефа было лишь эпизодом в серии других таких же преступлений, совершенных в ту же самую ночь на уединенных фермах.

Жандармский лейтенант Боссюэ, беседовавший по очереди со всеми, кто присутствовал на вечеринке, охладил пыл любителей кровожадных сплетен и пересудов. Боссюэ — пожилой, суховатый и осторожный человек — был сдержан в выражениях и жестах. Короткими, отрывистыми фразами он сквозь зубы сообщил, что на теле Жозефа обнаружено семь пулевых ранений. Пули девятимиллиметровые, из немецкого пистолета или автомата. Жозеф успел произвести три ответных выстрела и, судя по пятнам крови, ранил одного из нападавших. Мадам Рене, с пятью пулями в груди и животе, жила еще несколько часов и умерла в больнице. Мария Дивина была убита в тот момент, когда бежала по лестнице. Ее голова была раздроблена автоматной очередью, а тело, по словам Боссюэ, сильно изуродовано. Долорес выпрыгнула из окна своей спальни в сад — там сохранились отпечатки ее следов. Действительно ли феллахи увели ее с собой? Лейтенант уклонился от ответа. Но вообще-то говоря, зачем феллахам испанская проститутка? Они могли изнасиловать ее, если у них было время, но к чему уводить ее с собой?