Зов предков

— Да, брат, бежать нам нельзя! Ты ведь и сам уже понял, чем тут дело попахивает?! Здесь не просто попыткой свержения законной власти со стороны Рябова и нашего англицкого друга. К этому мы и так готовы, и оружие иностранное особой подмоги им не окажет, пусть оно и передовей и опасней, но ты же знаешь и не таких бивали наши вояки родненькие.

— Но тогда в чем проблема?

— В пирамиде этой чертовой! — махнул рукой Орлов. — Есть в ней что-то такое важное, ради чего сам лорд Дрейк покинул свою ненаглядную Англию и направился аж в Сибирь! И если это действительно так, то мы не должны дать англичанам это «что-то» заполучить, чем бы оно ни было!

— Но, как мы это сделаем?

— Как — это уже другой вопрос! Но мы, Миша, должны быть готовы ко всему — даже, если придется, пожертвовать собой ради России-Матушки!

Потапов перекрестился.

— А если вдруг мы не доживем до этой самой пирамиды проклятущей? Если вдруг нас придут убивать вот хоть сегодня, что тогда?

— Тогда нам останется только подороже продать свои жизни! — гордо заявил Орлов. — Но я уверен, что Господь-Бог не допустит такого поворота событий.

И тут за дверью неожиданно послышались какие-то звуки, а потом пленники услышали, что в замке повернулся ключ.

— Что-то рановато для завтрака, — настороженно пробормотал Алексей.

Потапов кивнул и поспешил подняться, встав плечом к плечу к другу, если их пришли убивать, то первым из пришедших придется очень сильно пожалеть о своих намерениях.

Дверь, наконец, отворилась и первыми в комнатку вошли двое солдат с направленными вперед ружьями, а за ними Смолин.

— Утречка доброго, господа! — хохотнул гусар.

— Какое оно может быть доброе, коли нам приходится лицезреть твою паршивую физиономию, — выругался Орлов.

— Сучий пес, а я-то тебя порадовать хотел, — прорычал Смолин. — Товарища вот привел.

— Какого такого товарища? — удивился пленник. — В этакой глуши у меня никаких товарищей, окромя Мишки, нет.

— А вот и ошибаешься, — усмехнулся Константин, но тут за его спиной показался еще один человек, что нагло отодвинув гусара в сторону, вышел вперед и произнес:

— А как же я, Алексей?

— Владимир? — Орлов даже открыл рот. — Это и в самом деле ты?

— Ну, брат, ты будто мертвого увидел, — усмехнулся Волков. — Аль глазам не веришь?

— Владимир! — наконец звучно заорал Алексей и кинулся с объятьями. — Волков! Но, как?

— Долгая история, — отмахнулся молодой дворянин, а затем, высвободившись из объятий друга, пренебрежительно посмотрел на Смолина. — Любезный, прикажи подать мне принадлежности для стрижки и бритья, хочу привести себя в порядок и попроси лорда Дрейка поделиться со мной одним из своих костюмов, все-таки я опять вышел в свет.

Гусар побагровел от злости и, заскрипев зубами, прорычал:

— Я тебе не на посылках, Волков!

— А мне помнится, что лорд Дрейк сказал, что если мне что-нибудь понадобится, я обращался непосредственно к тебе, — в том же надменном тоне продолжил Владимир.

— Ты же не глупый малый, Волков, — скривившись, ответил гусар. — И понимаешь, что твое положение в нашей компании временное, и как только ты отведешь нас к пирамиде, оно тут же изменится, чтобы тебе не наплел Дрейк.

— А это ты очень хорошо подметил! И когда мы окажемся внутри Черной пирамиды, ситуация поменяется в корне. — Владимир хитро усмехнулся. — Но, а пока будь добр выполни мою просьбу и принеси мне то, что я попросил.

Глава 4. Когда месть не бывает сладка

Вот уже не одну неделю отряд искателей Черной пирамиды пробирался по сибирскому лесу, выстеленному белоснежным ковром, по которому, казалось, не ступал никто, кроме них. Обманчиво пушистый ворс этого ковра на самом деле был довольно рыхлым и опасным, отчего ноги людей, да и лошадей тоже кое-где глубоко проваливались в него, а нормальных дорог в сибирской Тайге, конечно же, не имелось. Из-за этого еще в Томске, по предложению Волкова, решено было пересесть на собачьи упряжки. Широкие лапы ездовых лаек легко ступали по снежным барханам, а специальные сани скользили следом. Правда из-за этого пришлось пожертвовать комфортом, да и крышей над головой, но от комфорта Аманда Фокс умела отвыкать быстро, а что до других, ее они почти не волновали, конечно, кроме друзей и отца, «да и Владимира тоже, если быть откровенной до конца».

В последнее время этот авантюрист и беглый каторжник стал занимать мысли Аманды все больше и больше. Она часто рассуждала над судьбой этого самовлюбленного и высокомерного русского дворянина, из-за своей гордыни лишившегося всего, угодившего на каторгу и впоследствии прошедшего через ряд жестоких испытаний. «И, возможно, эти испытания в какой-то степени могли служить ему искуплением, — с сочувствием подумала девушка. — Но, похоже, они ничуть не изменили его гордой и самовлюбленной натуры, и он так и продолжает оставаться настоящим русским варваром». И мисс Фокс фыркнула, припомнив их последний разговор с Владимиром.