Зов предков

«Да, Джау Кан опасен, он никогда не показывал истинной силы, как и своего настоящего положения в племени Айеши, довольствуясь лишь второй ролью, но, возможно, как и в первом, так и во втором случае это лишь его хитрость!» — пришла неожиданная мысль в голову Владимира, при пристальном изучении надвигающихся соперников. Лицо Чинги было полностью сосредоточенно; под забралом шлема Шинь Си Ди Волков видел лишь его змеиные глаза, а вот Джау Кан напротив шел вразвалочку и хитро улыбался. «Да, возможно он самый опасный соперник из всех, с кем мне когда-либо, доводилось встречаться, поэтому первым надо будет убить именно его!»

Оценив ситуацию и сделав выводы, Владимир сорвал с головы волчью шапку и откинул ее в сторону. Ветер провел бесплотной ладонью по его волосам, развевая давно не стриженные черные пряди и белый, словно снег локон, упавший на лоб. От полушубка Волков избавился раньше, пусть без него было холодно, и он являлся дополнительной защитой, но он и сковывал движения, заставляя терять скорость, а скорость сейчас являлась самым надежным союзником беглого раба.

А воины Айеши тем временем подступали. Увидев их приближение, лис весь ощетинился и зарычал, словно верный пес.

— Беги отсюда, мой рыжий друг, это не твоя битва, — велел зверю Владимир, но тот не стал и слушать, а так и продолжил рычать.

Не дойдя до Волкова шагов десять, монголы остановились. Взгляд змеиных глаз хана встретился с взглядом Владимира. Еще минуту они смотрели друг на друга, испытывая невыносимую ненависть, но так не могло продолжаться вечно. Черный ятаган взмыл вверх и первым вперед бросился Чинги.

Молодой воин атаковал словно гадюка из сухой травы, сорвавшись с места он нанес молниеносный удар, разя саблей перед собой. Но недаром Волков учился, возможно, у лучшего фехтовальщика Европы, недаром Мартин вдалбливал в него все умения и навыки, подчас даже самым жестоким образом. Тело Владимира сработало, как пружина, мысль даже не успела подступить к мозгу, а рука уже подняла клинок и отвела смертельный замах в сторону, а затем шпага отскочила назад и, быстро изменяя траекторию, ударила вниз, целя в левую ногу противника. Чтобы отвести этот выпад Чинги пришлось неудобно выгнуть руку и опустить саблю, защищая бедро. На то и был расчет! И как только монгол это сделал, бывший раб тут же пнул его ногой в грудь. От удара Чинги отбросило назад и, не сумев удержаться на ногах, он упал в снег. Волков тут же налетел на него, как коршун, и еще бы доля секунды и в судьбе молодого монгольского воина можно бы было ставить точку. Но смертоносное жало сапфировой шпаги оказалось остановлено саблей Джау Кана.

Серые глаза, так сильно напоминающие волчью шкуру сибирской зимой, сверкнули яростью на старого монгола, а тот лишь усмехнулся в ответ. Владимир отскочил в сторону, Джау Кан сделал то же.

— Приветствую, Урус, — произнес старый монгол. — Рад видеть тебя в добром здравии.

— Не могу сказать того же! — зарычал Волков и кинулся в атаку.

Сапфировая шпага, блестя на солнце, полетела вперед, но ловкий Джау Кан отвел удар. Клинок Владимира сделал оборот и, не возвращаясь в исходное положение, вновь проверил на прочность оборону соперника.

Тем временем Чинги попытался встать, но рыжий лис налетел на него, как на добычу, вцепившись клыками в руку, которой воин сжимал клинок. Монгол взвыл, сабля вылетела из ладони, но человек все же сильнее хищника, второю рукой он замахнулся на зверя, но тот уже отскочил в сторону и угрожающе зарычал, то и дело делая новые выпады и стараясь атаковать вторично.

Лишь Шинь Си Ди медленно подступал к дерущимся, наслаждаясь схваткой со стороны. Хан никуда не торопился, времени у него было предостаточно, поэтому он ждал, когда его верные гончие псы вымотают добычу окончательно. Ибо таков был закон Дикой Охоты!

Джау Кан, применяя все свое многовековое искусство, стремительно закрутил клинком. Волкову даже пришлось отступить под нажимом сверкающей стали, но сдаваться он не собирался. Хитрую атаку старого монгола можно было перебороть лишь такой же хитрой и стремительной атакой, и потому Владимир бросился вперед. Шпага зачертила восьмерку в воздухе, неистово меняя траекторию и готовясь атаковать с любого краю. Старый монгол даже опешил на секунду, но не сплоховал, сорвавшийся удар он сумел отбить, но за ним последовал следующий в бедро. Джау Кан отбил и его, выкрутил шпагу Уруса вверх, но Волков отвел руку назад и ударил вновь, целя в горло. Монгол присел, спасаясь от смертоносной иглы, и той досталась лишь лисья шапка, которая, слетев с головы Джау Кана, так и повисла на шпаге Владимира.

Опасаясь очередного удара, старый воин проворно откатился в сторону и выставил саблю вперед. Вид у него был потрепанный, а дыхание сбитое. Волков усмехнулся, продолжая стоять, как и прежде, держа шпагу на вытянутой руке и вертя на ней лисью шапку. Но вождь племени Айеши уже шел на него и помахивал ятаганом из стороны в сторону, а змеиные глаза под забралом шлема поблескивали адским пламенем.