Зов предков

— А я говорил, что загнанный и доведенный до отчаяния зверь куда опаснее любого другого! — произнес Джау Кан, на что Шинь Си Ди лишь злобно скривился.

Но старый монгол не обратил на это внимания, как ни в чем не бывало он подошел к погибшему воину и закрыл ему ладонью глаза, а затем принялся рассматривать хитрое устройство, наподобие маятника держащее острый деревянный кол.

— Ишь чего придумал наш Урус, — даже присвистнул Джау Кан.

— Как я погляжу, ты восхищаешься им! — зашипел Шинь Си Ди.

— Нет, мой хан, — покачал головой старый монгол. — Урус просто интересен мне. Я изучаю его. Именно благодаря таким, как он, империя наших отцов когда-то пала. Поэтому таких противников не стоит недооценивать.

— Он всего лишь кусок мяса, у которого я скоро отниму жизнь! — зло прыснул вожак Айеши.

— Ничуть не сомневаюсь в тебе, мой хан, — низко поклонился Джау Кан и отвернулся. — Но нам все же стоит поостеречься, боюсь, что там впереди для нас заготовлена не одна такая ловушка.

С этим владыка Айеши спорить не стал, и послал вперед очередного воина. Тот прошел мимо поверженного и насаженного на кол брата и очутился внутри лачуги. Убедившись, что все в порядке, и остальные монголы двинулись следом.

В ветхом рыбацком жилище царил полумрак, свет попадал внутрь лишь из разбитых окон, но его было недостаточно, чтобы осветить все вокруг. Зато в глубине домика мерцал огонек. Первым его заметил Джау Кан и кивнул Шинь Си Ди. Хан молча отдал приказ, и воины направились в сторону мерцания. Каждый из них ступал осторожно, словно кошка, поскольку пол оказался усеян всяким хламом. Наконец монголы достигли конца лачуги и увидели деревянный стол, на котором горел огарок свечи в металлической кружке.

— Нутром чую, что это очередной подвох Уруса, — прошипел Шинь Си Ди.

Джау Кан же ничего не ответил, поскольку всецело был поглощен рассматриванием пола и своих сапог, которыми он вляпался в какую-то липкую жижу. А вот воин впереди не обратил на это внимание и потянулся к свече. Его рука схватила металлическую кружку и потянула ее на себя. В этот момент старый монгол вскрикнул:

— Не делай этого!

Но было уже поздно, и кружка со свечой оторвалась от стола. Оказалось, что за ее ручку привязана веревка, которая тут же натянулась, после чего раздался щелчок, и сверху на незадачливого воина свалилась сеть. Свеча выпала из его рук и упала на пол в липкую черную жижу, которая тут же вспыхнула. Огонь быстро побежал по полу, следуя за разлитой сырой нефтью. Шинь Си Ди, Джау Кан и Чинги поспешили ретироваться, а вот незадачливый монгол, что попал в сеть, выбраться уже не сумел: он упал прямо в горящую нефть и тут же вспыхнул. С дикими воплями бедолага начал кататься по полу, но на выручку ему никто не кинулся.

Трое оставшихся воинов Айеши выскочили из загоревшегося здания. С проклятиями Шинь Си Ди стал озираться по сторонам и вдруг он увидел Уруса. Беглый раб стоял неподалеку, на расстоянии трех-четырех домов в этом заброшенном поселке. Русский был неподвижен, в глазах читалась решимость, в правой руке поблескивала сапфировая шпага, а возле ног, словно преданный пес, отчего-то крутился огненно-рыжий лис.

Хан Айеши усмехнулся и опустил забрало вороненного шлема в виде морды наги. Он сделал шаг вперед, как вдруг из объятого пламенем здания выскочил его собрат, весь в огне и побежал к своим, но взмах черного ятагана не дал ему довершить путь. Шинь Си Ди прервал муки уже погибающего воина, лишив его головы, и горящее тело упало в снег, а хан лишь переступил через него и двинулся на Уруса. Джау Кан и Чинги, перехватив сабли поудобней, последовали за своим повелителем.

* * *

Трое, возможно, самых опасных воинов племени Айеши, сейчас надвигались на Владимира. Впереди шел Шинь Си Ди, словно темный рыцарь из древней легенды, в стальных доспехах со змееподобным ятаганом наперевес. Слева двигался Чинги, еще молодой, но уже опытный воин, заслуживший почет и уважение в племени. А справа шагал Джау Кан: округлый и полноватый старик, скорее вызывающий улыбку, в своих кожаных доспехах с нашитыми металлическими пластинами, но Волков знал, что это впечатление обманчиво. Старый монгол был самым опытным из всех и, возможно, даже самым опасным, память молодого дворянина не забывала ни на минуту то, как он лихо расправился с разъяренным лосем, один в долю секунды оценив все варианты, ну и, конечно, их встречу в юрте хана. Тогда Джау Кан показал, на что он способен, легко избежав клинка сапфировой шпаги даже не применив оружие.