Зов ночной птицы

Однако вскоре он убедился, что такая смерть мимолетна и несет в себе очень мало покоя. Вновь усилилась, а затем схлынула боль. Он открыл глаза, но при виде движущихся размытых фигур либо теней поспешил их закрыть, устрашившись того, что к нему явилось. Он то ли снова умер, то ли спал и видел кошмар, в котором за ним по кровавой поляне гонялся Одноглаз, а на спине медведя сидел крысолов, норовя пронзить беглеца пятизубой острогой. Он просыпался, залитый летним потопом собственного пота, и засыпал уже сухим, как зимний лист.

Вернулся демон, извергающий дым, и пытка возобновилась. Мэтью опять заметил сломанное белое блюдо с алыми сердечками. На сей раз он решился заговорить с демоном.

— Кто ты такой? — произнес он слабым, дрожащим от ужаса голосом и вместо ответа услышал все то же напевное бормотание. — Что ты такое? — спросил Мэтью.

Никакого ответа.

Он засыпал и просыпался, засыпал и просыпался. Время утратило смысл. За ним присматривали еще два демонических существа, эти вроде как женского обличия: с длинными черными волосами, также украшенными листьями и косточками животных. Они поднимали подобие циновки — сплетенной из трав, мха, перьев и еще невесть чего, — которая покрывала его наготу, чистили раны по мере необходимости, пичкали его какой-то серой кашицей с сильным рыбным привкусом и подносили к его губам деревянный ковшик с водой.

Огонь и дым. Движение теней в полумраке. Все то же напевное бормотание. Да, это точно был Ад.

А потом настал момент, когда он открыл глаза и увидел Рейчел, стоявшую рядом с его постелью в этом царстве пламени и мглы.

— Рейчел! — прошептал он. — И ты здесь? О… Боже… медведь…

Она ничего не сказала и только поднесла палец к губам. Даже у мертвой Рейчел глаза сияли, как золотые монеты. Эбеновые волны волос ниспадали на плечи, и Мэтью солгал бы, попытайся он утверждать, что огненный свет Ада не придавал ей особую красоту, от которой щемило сердце. На ней было прямое темно-зеленое платье с голубой бисерной вышивкой. Мэтью видел пульсацию вены на ее шее, видел пот, блестящий на щеках и лбу. Надо признать, эти демоны искусно создавали иллюзию жизни.

Он попытался повернуть в ее сторону голову, но та все еще была привязана к ложу, как и его конечности.

— Рейчел… прости меня, — прошептал он. — Ты не должна быть здесь. Ты вынесла свой срок адских мучений… еще на земле.

Ее палец коснулся губ Мэтью, призывая его к молчанию.

— Сможешь ты когда-нибудь… меня простить? — спросил он. — За то, что привел тебя к такому… страшному концу.

Между ними проплывали клубы дыма; где-то за спиной Рейчел потрескивал и гудел огонь.

И она дала красноречивый ответ: наклонившись, прижалась губами к его губам. Поцелуй затягивался, становясь призывным.

Его тело — то есть иллюзия тела — среагировало на поцелуй так же, как сделало бы это в реальном, земном мире. Что нисколько не удивило Мэтью, ибо всем известно, что если Небеса исполнены музыки ангельских лир, то в Аду звучат флейты плотских соблазнов. С этой точки зрения, пожалуй, Преисподняя была не таким уж неприятным местом.

Рейчел отодвинулась, но ее лицо осталось в поле зрения Мэтью. Ее губы были влажны, глаза сияли, на щеке играли отблески пламени.

Она завела руки за спину, что-то там развязала — и расшитое бисером платье соскользнуло с нее на пол.

Руки Рейчел вернулись, чтобы снять накрывавшую его травяную циновку. Затем она встала на что-то вроде помоста и медленно, бережно опустила свое обнаженное тело на Мэтью. После этого вновь натянула то же травяное покрывало на них обоих и припала жадным поцелуем к его губам.

Он хотел спросить, осознает ли она свои действия. И еще он хотел понять, любовь это или просто страстный порыв. Или, может, глядя в его лицо, она видела перед собой Дэниела?

Но он не озвучил никаких вопросов, просто отдавшись этому моменту. Или, точнее, этот момент возобладал над ним. Он ответил на поцелуй с не меньшей страстью, а она прильнула к его телу, уже не в силах сдерживаться.

Не прерывая поцелуя, Рейчел нащупала и крепко обхватила пальцами его готовый к действию инструмент. Затем плавным движением бедер погрузила его в себя, во влажное и жаркое отверстие, раскрывшееся, чтобы его принять, и сомкнувшееся теснее, когда он вошел глубже.

Мэтью не мог шевелиться, зато Рейчел ничто не сковывало. Ее бедра начали совершать поначалу неспешные круговые движения, перемежаемые сильными толчками. С губ Мэтью слетел стон от невероятного, и вправду неземного ощущения, а Рейчел откликнулась тем же. Они целовались так, словно хотели слиться в одно целое. Вокруг них вился дым, горел огонь, а их губы искали и находили друг друга, бедра Рейчел поднимались и опускались, с каждым разом вбирая его все глубже, и Мэтью закричал от почти болезненного наслаждения. Даже на этот жизнетворный акт совместно повлияли Бог и Дьявол, подумал он в горячечном восторге.

А потом он вообще перестал думать, отдавшись во власть природы.