Зов ночной птицы

— Свой фургон он всегда держал в порядке. Помню, как-то раз он пожаловался моему отцу на то, что под рукой не оказалось колесной мази, чтобы устранить легкий скрип.

— Хм… — протянул Мэтью и, скрестив руки, прислонился спиной к стволу дуба. — Так кем же он был… в смысле кто он такой… этот Джонатан Ланкастер?

— Я уже говорил о его цирковом номере с дрессированными крысами. Они у него прыгали через обруч, бегали наперегонки и тому подобное. Детишкам нравилось. Наш цирк гастролировал по всей Англии и несколько раз бывал в Лондоне, но там дозволялось выступать лишь в самых бедных кварталах. Потому мы в основном разъезжали по деревням. Мой отец был управляющим, мать продавала билеты, а я был на подхвате.

— Этот Ланкастер, — сказал Мэтью, возвращая Смайта к предмету беседы, — зарабатывал на жизнь только своими цирковыми номерами?

— Да, только этим. Никто из нас не был богачом, но… мы все поддерживали друг друга и в целом не бедствовали.

Смайт наморщил лоб, и Мэтью понял, что он формулирует следующее заявление.

— Мистер Ланкастер… был со странностями.

— Потому что приручал крыс?

— Не только поэтому, — сказал Смайт. — В большей степени это касается других представлений, которые он временами устраивал. За ограждением из ширм… перед небольшой аудиторией, готовой дополнительно раскошелиться, причем дети туда не допускались.

— И что это было?

— Демонстрация животного магнетизма.

— Животный магнетизм? — Теперь настал черед Мэтью наморщить лоб. — Что это значит?

— Искусство магнетической манипуляции. Вы никогда об этом не слышали?

— Я осведомлен о явлении магнетизма, но о животном магнетизме не слышал. Это какой-то цирковой трюк?

— Насколько мне известно, он более популярен в континентальной Европе, чем в Англии. Особенно в Германии, как мне рассказывал отец. Мистер Ланкастер некогда блистал среди самых маститых немецких магнетизеров, хоть он и родился в Англии. Это я также узнал от отца, у которого повсюду есть друзья в цирковой и театральной среде. Но это было еще в молодости мистера Ланкастера. А потом случилась неприятная история, и ему пришлось бежать из Германии

— Неприятная история? Вы знаете подробности?

— Я знаю только то, что мне рассказал отец, который попросил меня хранить это в секрете.

— Однако вы уже давно покинули Англию, и ваш отец более не имеет над вами власти, — сказал Мэтью. — Сейчас крайне важно, чтобы вы сообщили мне все, что знаете о Джонатане Ланкастере. В особенности секреты.

Смайт помедлил, склонив голову набок.

— Могу я спросить, почему это для вас так важно?

Это был справедливый вопрос. И Мэтью ответил:

— Хорошо, я вам верю и надеюсь, что вы поверите мне. Теперь уже ясно, что Ланкастер скрыл свое настоящее имя от мистера Бидвелла и всех жителей города. И я хочу выяснить, почему он так поступил. Кроме того… у меня есть основания считать, что этот самый Ланкастер непосредственно причастен к возникновению нынешней ситуации в городе.

— Что? Вы говорите о ведьме? — Смайт нервно улыбнулся. — Вы, должно быть, шутите!

— Отнюдь не шучу, — сказал Мэтью твердо.

— Но этого не может быть! У мистера Ланкастера, конечно, были свои странности, но ничего демонического за ним не водилось. Я допускаю, что его таланты, демонстрируемые избранной публике, могли кому-то показаться колдовством, но все это основывалось на вполне научных принципах.

— Ага. — Мэтью кивнул, и сердце его забилось быстрее. — Теперь мы приближаемся к сути, мистер Смайт. Так в чем заключались эти «таланты для избранной публики»?

— В манипуляции чужим сознанием, — ответил Смайт, и Мэтью с трудом удержался от победительной ухмылки. — Посредством магнетической силы мистер Ланкастер мог отдавать мысленные приказы отдельным людям из зала, что-нибудь им внушая, заставляя их выполнять определенные действия или произносить слова, которые… не всегда годились для детских глаз и ушей. Должен признаться: я неоднократно тайком проникал за ширмы, чтобы посмотреть на это действо, и вправду очень занимательное. Помнится, он заставлял людей верить, что день — это ночь, и они начинали раздеваться, чтобы лечь в постель. Одной женщине он внушил, будто та замерзает при снежной буре — и это в середине июля. Мне особо запомнился случай, когда он заставил мужчину поверить в то, что он угодил ногами в муравейник, и бедняга начал уморительно подпрыгивать и вопить от мнимых муравьиных укусов. Прочие зрители надрывались от хохота, но этот человек не слышал ни единого смешка, пока мистер Ланкастер его не разбудил.

— Разбудил? Так эти люди некоторым образом погружались в сон?

— Это было состояние, похожее на сон, однако они реагировали на команды. Чтобы ввести их в это состояние, мистер Ланкастер использовал разные предметы: фонарь, свечу или монетку. Любой предмет, с помощью которого можно было удерживать их внимание. Потом он их как бы убаюкивал и подчинял себе голосом… Хоть раз услышав этот голос, ты его уже никогда не забудешь. Я бы сам мог поддаться его магнетизму, если бы не знал заранее, как он это проделывает.