Зов ястреба

Они сидели в одной из дальних парковых беседок. Про неё Омилия точно знала, что здесь их никто не услышит – во всяком случае, если ничего снова не изменилось. Мать и отец любили время от времени, независимо от того, что за настроения витали между ними, перетасовать шпионов и ловушки, прослушки и подгляды. Пожалуй, в перемирия они делали это даже чаще. Оба пытались воспользоваться мнимым довольством другого, и оба готовили оружие загодя, зная, что очередная битва не за горами.

– Как велит моя пресветлая.

Мать всегда говорила: если допустила промах, сделай из него ещё одно оружие. Поэтому Омилия опустила глаза, поболтала ногами, не достающими до пола, покрутила в руках бокал, поставила на место. Вот так, пусть думает, что она – взволнованная девчонка, которая не могла дождаться его возвращения. Так даже лучше.

– Расскажи, как прошла твоя поездка. Ты привёз нам новых рекрутов? Как там, на окраинах? Очень холодно? Очень ужасно?

– Вам бы там не понравилось, пресветлая, – сдержанно отозвался он. Что-то сегодня с ним было не так: смотрел он как будто немного сквозь неё, и голос звучал рассеянно. Обычно, приходя к ней, он больше внимания уделял своим волосам, а сейчас они лежали как-то небрежно, растрёпанно. Ухо, часть которого когда-то срезали острые, как пилы, зубы ревки, было открыто – а обычно он опускал на него пряди волос.

Впрочем, это было единственной уступкой, сделанной специально для неё. Омилия знала, что для светских приёмов и выходов многие препараторы часто использовали элемеровую костную муку – под ней шрамы и следы от вживления препаратов становились почти не заметны. От муки кожа становилось матовой и слишком гладкой – мать и отец пользовались такой же – поэтому Омилия легко замечала её на чужих лицах.

Эрик Стром никогда не прятал своих шрамов, и ей это нравилось. Обычно он и об ухе не заботился, даже для балов и приёмов, если её там не было. Пару раз она специально не появлялась, распустив об этом слухи заранее. Проверенные люди донесли, что Эрик Стром приходил туда с волосами, зачёсанными назад, какое-то время проводил в тёмном углу со скучающим видом и очень скоро уходил – так скоро, как позволяли приличия.

Мелочь – но жизнь во дворце приучает придавать значение мелочам.

Ему плевать было, как он выглядит, когда её не было рядом, ещё больше, чем обычно, – вот что это значило. Впрочем, может, не так уж ему было и плевать – просто он всегда был умнее других.

Некоторые препараторы из тех, что появлялись на балах, маскировали не только шрамы – даже увечья. Омилия знала, почему, например, госпожа Анна, одна из Десяти, никогда не появляется на людях без длинных, до локтя, перчаток.

Надеялась, как и многие из них, поймать кого-то из знати на крючок? Смешно. Омилия не раз слышала, как молодые люди обсуждали девушек-препараторов, а девушки – мужчин, обычно охотников или ястребов. Опасность их жизни возбуждала многих – а шрамы только напоминали об этой опасности. Но для большинства они были экзотичной игрушкой, не более того. Эрик Стром понимал это – и это делало его гораздо более привлекательным, чем многих других.

Небрежность – или продуманность?

Человек, изо дня в день входящий в Стужу, ставший одним из Десяти в его годы, не может быть небрежным.

– Сколько тебе лет, Стром?

Его губы дрогнули.

– Двадцать девять, пресветлая.

– Вот как, – протянула она. – Но ты служишь уже третий срок.

– Я начал раньше, чем положено.

– И сильно раньше, если знание счёта мне не изменяет. Как так получилось? – Это было обычной манерой Омилии вести беседу. Внезапно ошарашивать собеседника ворохом прямых и точных вопросов, задавая их ни с того ни с сего. Удобно быть наследницей Химмельнов – как правило, все начинали волноваться, теряться, и в итоге выкладывали всё, что она хотела узнать.

Кроме Эрика Строма.

– Однажды я с удовольствием расскажу вам об этом, моя пресветлая. Но мы говорили о рекрутах. В этом году я посетил Вестбод, Рурмор и Ильмор.

– Впервые слышу. Я думала, что все города моей страны знаю, как свои пять пальцев.

– Это очень маленькие населённые пункты, госпожа. Меня отправили туда в том числе потому, что годы прошли с тех пор, как кто-то из Десяти был хоть в одном из них в последний раз…

– Да уж, людям нужно время от времени давать повод посудачить о великом событии.

– В том числе.

– И что же там, в этих прекрасных местах?

– Вестбаду и Рурмору нечем оказалось вас порадовать. Зато Ильмор подарил столице трёх рекрутов.

– Маленькое поселение – сразу трёх?

– Вы правы, это редкое явление.

– Они сильные?

– Пока трудно сказать. – Он потёр уголок золотистого глаза, сощурился. – Они должны пройти обучение. По его итогам можно будет сказать точнее. Один из них не представляет особого интереса – он прошёл только первую Арку. Двое других обладают большим потенциалом.

– Они мужчины?

– Нет. Девушки. Одна из них прошла три Арки, а другая – все четыре.

– Это значит, что они станут ястребом и охотницей?