Зов ястреба

Всего минуту назад она хотела поделиться с ним и ещё кое-чем – тем, что недавно видела в саду – так похожим и непохожим на случившееся в тронном зале много лет назад – но промолчала.

Убедившись, что брат покинул библиотеку – негромко хлопнула дверь – Омилия вернулась к полкам и стала собирать книги. Одну за другой – «Химмельны в веках», «Родословные крупнейших домов Кьертании», «Тень за троном: портреты самых заметных советников в истории Кьертании», «Стужа: научные домыслы и досужие теории», «Сердце Стужи – истоки легенды в трактатах эпохи храмовых бунтов».

К сожалению, она не смогла запомнить остальные книги из стопки Биркера. Если бы она проговорила все названия вслух, чтобы лучше запомнить, он бы точно это заметил. Но, возможно, и этих хватит, чтобы зацепить конец нити, которая приведёт её к ответам.

Она бегло пролистала книги одну за другой, надеясь найти закладки или пометки на полях, но брат, как всегда, не оставлял следов.

С детства её удивляло, как у него это получается. Её вечно бранили за смятые страницы или пятна чернил на обложке. После Биркера книги выглядели так, как будто их никто никогда не открывал… Однако никто не читал их внимательнее.

Что бы ни искал Биркер, она не поверила в его объяснения о старом заговоре ни на миг. Биркер любил историю и секреты давно ушедших людей и эпох – но этот вал был для него мелковат, да и плавал слишком близко к поверхности.

В глубине души Омилия всегда была убеждена: в преследующем её полусне-полувоспоминании кроется что-то важное, и теперь, после случая в саду и внезапного интереса брата только утвердилась в этих мыслях.

В детстве она знала наверняка: если хочешь найти что-то интересное, следуй за Биркером. Он никогда не был окружён людьми, но и без того умел найти себе развлечение.

Вот только в этот раз его «исследование» могло оказаться чем-то большим. Омилия привыкла верить себе – потому что никому другому во дворце верить не следовало.

Подхватить конец нити, оброненной Биркером, пойти по ней навстречу огоньку в чащу самого тёмного леса – почему бы и нет? Что, если на этот раз она наткнётся на что-то, что осветит её собственный путь, выведет из потёмок чужих интриг.

Омилия никогда не переставала искать. Мать всегда говорила ей: лучше попытаться в сотый раз, чем остановиться на девяноста девятом.

Омилия запомнила её урок – и вслепую искала путь к свободе из места, так просто не отпускавшего на её памяти никого, – наследниц тем более.

Сорта. Гнездо

Десятый-одиннадцатый месяцы 723 г. от начала Стужи

Я неожиданно быстро обнаружила, что привыкла к жизни в Гнезде.

С началом учёбы вся повседневная жизнь здесь оказалась подчинена строжайшему расписанию и железной дисциплине – и было в этом что-то успокаивающее. Мне всегда нравились правила – как в тавлах – когда понятно, к какому результату идёшь и что может тебе помешать.

Здесь всё так и было. В начале каждой недели нам выдавали листки с расписанием тестов, лекций, тренировок. Время на отдых – прогулки по городу, встречи в клубе для тех, кого приглашали в клуб – тоже было проставлено в этих листках, и такого времени было, конечно, немного. И всё-таки оно было.

Кьерки, главный по общежитию, отвечавший за то, чтобы изо дня в день каждый из нас знал, куда идти и что делать, говорил, что это тоже важная часть жизни здесь.

– Вам друг с другом ещё семь лет вместе служить, – говорил он, широко улыбаясь, – а то и дольше! Ищите друзей уже сейчас. Одному оно может иногда и проще – но я бы этого не советовал.

Самому Кьерки уж точно не были понятны одиночки. Он, наверное, никогда в жизни не бывал один. Однажды он рассказал мне, что дома, в Дравтсбоде, у него осталась сестра-близняшка, которая приезжала в столицу каждый год по его приглашению. Срок, который Кьерки служил Химмельнам, уже давно давал ему право перевезти в столицу нескольких родственников, но родителей его не было в живых, а сестра переезжать в Химмельборг отказывалась. В Дравтсбоде у неё появились муж и дети и, наверное, жилось им там получше, чем большинству в Ильморе, раз их не тянуло сюда.

А вот Кьерки город обожал. Кажется, он вообще всё обожал – общежитие, в котором продолжал жить на протяжении всей службы (к концу подходил его второй семилетний срок), работу коменданта, других препараторов, рекрутов, клуб.

Его жизнерадостность всегда меня поражала. Служба отняла у него многое. Он потерял правую кисть во время охоты на орма, и на её месте стоял протез.

– Между прочим, тот самый орм, что отхватил мне руку, позаимствовал для новой кое-какие детальки! – говорил он всем, кто желал слушать. – Так что мы с ним квиты!

Глаз другого орма, обеспечивающий связь Кьерки с его ястребом по имени Олми, которого мы ни разу не видели, но о котором он постоянно рассказывал как о самом умном, сильном и прекрасном человеке на земле, плохо прижился. Кьерки часто мучили чудовищные головные боли, и только самые сильные обезболивающие эликсиры давали временное облегчение.