Зов ястреба

– Может быть, потому, что я и вправду виновата? Как и ты. И поэтому меня всегда поражала твоя самоуверенность и ощущение, что ты всегда и везде оказываешься не при чём. – Она вдруг осеклась, вздохнула. – Ладно. Всё это больше не имеет значения. Как твои дела? Кто твой наставник?

– Пока никто, – отозвался он, – и, если среди твоих собутыльников нет женщины с родинкой на щеке, а ещё вы не обмениваетесь тайными птичьими паролями, видимо, моё будущее остается неопределённым.

– Птичьими паролями?

– Да брось. Просто задание, которое я выполню. Только пока не знаю как.

Они помолчали. Дождь ещё немного усилился, и за пеленой свет в окнах «Выше неба» был едва различим и казался оплавленным.

– Как охота и балы? Похоже на то, как мы представляли себе это в детстве?

– Нет, – тихо сказала она. – Охота… Ни на что не похожа.

– Это страшно? – Дурацкий вопрос, но он не мог не задать его. Сорта честно задумалась:

– Нет. То есть… Разве что потом, после. Когда ты там, в Стуже, не до того, чтобы бояться. Нужно думать, слушать и быть быстрой – страх в этом мешает. Там холодно. Двигаться сложно. Копьё помогает держать зверя подальше от души… Если всё делаешь правильно, ничто не идёт не так. В общем… Охота как охота. Не считая того, что приходится всё время слушать ястреба, делать всё, чтобы зверь уцелел, и при этом не умереть. И, ну да… Дело происходит в Стуже.

– Звучишь даже более сурово, чем дома. Что ж, я в тебе не сомневался. А что балы?

– Я пока что не была ни на одном.

– Какая скучная жизнь.

– Эрик Стром говорит, что…

– «Эрик Стром». – Унельм хмыкнул. – «Эрик», «Эрик Стром», «Стром», «господин Стром»… У тебя остались ещё какие-то варианты? Кажется, между вами всё непросто, а?

Сорта вдруг вспыхнула, и он понял, что попал по больному.

– Это не твоё дело.

– Само собой, само собой. – Следовало взять это на заметку. Сорта не выглядела счастливой, и между ней и Стромом явно были разногласия. Или дело в чём-то другом?

– Ты что, втрескалась в него?

Сорта закатила глаза:

– Душа и Мир, я и забыла, какой ты дурак.

Будь он прав, даже Иде Хальсон выдала бы своё волнение не словом, так жестом – но что ж, попытаться стоило.

– А общалась бы со мной почаще, не забывала бы таких важных вещей. – Он протянул руку, чтобы достать монетку у неё из-за уха, но Сорта отстранилась – пугающе быстро, резко, как кошка.

– Не делай так. Я говорила: мы не будем друзьями. Мне не нужны твои фокусы и шутки…

– Ты бы определилась тогда. – Ульм вдруг понял, что уязвлён. Он был сыт по горло: и этим дождём, превратившим Парящий порт в склизкое осиное гнездо, и издевательским заданием Олке, и этим городом, из которого у него не было шанса однажды улететь… И Иде Хальсон, особенно Иде Хальсон. – Знаешь, это изрядно раздражает. Считаешь себя много лучше меня из-за того, что зовёшь раскаянием… А на самом деле, просто не умеешь отпускать… Что, может быть, из-за твоих терзаний Гасси встанет из могилы, чтобы присоединиться к тебе в весёлых охотничьих приключениях?

– Девушка, с которой я сидела за одним столом в Гнезде, умерла, Гарт. – Если ему и удалось её разозлить, Сорта никак этого не показала. – Она даже ни разу не побывала в Стуже. Это не потребовалось. Месяц назад у меня на глазах снитир разорвал двоих. На моей недавней охоте Стром чуть не погиб. Я могла остаться одна, без ястреба, всё бы пошло прахом… Но зато мы добыли орма с «зелёным рогом». Редкий зверь. И редкий зелёный рог. Кьертания насчитает нам обоим показатели, а из рога сделают сотню порций снадобья для мужской силы. И знаешь, из-за чего сокрушался Стром? Не из-за того, что чуть не погиб. А из-за того, что части рога не хватало, когда дело дошло до разделки. Скол. Я задела копьём, или, может, удар об лёд… Этот удар будет стоить части показателей нам обоим. Так что расскажи кому-нибудь другому про охотничьи… Весёлые приключения. И нет. Гасси не встанет из могилы. И это наша…

– Да, да, да, это наша с тобой вина. А охота грязна и ужасна, и вовсе не похожа на то, о чём пишут в учебниках. – Ему самому не хотелось, чтобы это звучало так, но он здорово разозлился из-за того, что она всё же вынудила его снова заговорить о том, чего он избегал годами. – Стало ли тебе легче? Нет? Тогда это не имеет никакого смысла. Если я так отвратителен со своим стремлением забыть о том, что случилось, зачем ты вообще стоишь здесь и разговариваешь со мной?

– Просто пережидаю дождь. Но он заканчивается.

Стена ливня стояла незыблемо, как прежде, но Унельм промолчал.

– Договор есть договор. Но ты прав – нам лучше общаться только по делу.

Он смотрел ей вслед, пока она бежала к «Выше неба» по скользким мосткам. Дверь открылась, выпуская оранжевый тёплый свет, и Ульм заметил на пороге Эрика Строма, высматривающего Сорту, который, увидев её, махнул рукой с зажатым в ней плащом.

Она вбежала на порог, отбрасывая со лба мокрые пряди, и они со Стромом о чём-то заговорили, но из-за шума дождя невозможно было расслышать ни слова.