Зов ястреба

Когда они повернули ко входу в ресторан, Сорта вдруг взглянула прямо на него – или показалось? Унельм рефлекторно сделал шаг в тень, как будто это он был преступником, а она его искала.

Иде Хальсон по прозвищу Сорта изменилась за эти месяцы. Не мудрено – больше полугода прошло с тех пор, как они приехали в Химмельборг, и если его собственные тренировки были сложными и неприятными, оставалось только догадываться, каким подвергали её.

Даже издалека, даже сквозь дождь Ульм видел, что её лицо изменилось – кожа вокруг глаза потемнела, и радужка изменила цвет. И что-то случилось с губами – какое-то новое выражение, асимметрия. Шрам? Она отвернулась, и он не успел разглядеть.

Она что-то ответила высокому мужчине с сединой в волосах и протезом вместо правой руки, и тот расхохотался, а вслед за ним усмехнулся и Эрик Стром.

Что ж, видимо, у неё всё складывалось неплохо – хотя сейчас, глядя на её худые напряжённые плечи под чёрным камзолом, расшитым белыми охотничьими узорами, Унельм вдруг почувствовал щемящую жалость, природу которой не смог бы объяснить.

Компания скрылась в «Выше неба», но Унельм ещё немного постоял неподалёку, спрятавшись от дождя под козырьком ближайшей смотровой. Он сам не знал, чего ждёт – а потом дверь ресторана открылась, и Сорта выскользнула наружу.

Значит, она всё же заметила его.

Он смотрел, как, придерживая капюшон, она бежит к нему по скользким от дождя доскам.

Так рада его видеть?

– Что тебе? – спросила она, забегая к нему под козырёк и переводя дух. – У меня не так много времени, так что давай скорей.

Её лицо действительно изменилось. Тёмное пятно вокруг глаза было похоже на чёрное солнце, а уголок губ действительно искривил шрам. Он спускался по краю подбородка вниз, к шее.

Её лицо побледнело и вытянулось, а тело, обтянутое чёрными штанами и белой простой рубашкой под распахнутым камзолом казалось крепким и подтянутым. Сорта и раньше не страдала от избытка веса – и была даже худовата на вкус Унельма – теперь та болезненная худоба ушла.

– Ты хорошо выглядишь.

Она закатила глаза:

– О да. Так что ты хотел?

– Какая-то ты неприветливая. Откуда шрам? Не думал, что ими обзаводятся так быстро.

– Это ритуал посвящения в охотники. Эрик Стром порезал мне лицо в знак того, что теперь наши судьбы связаны.

Ульм закашлялся:

– Серьёзно?

– Конечно, нет.

– Ничего себе, – пробормотал Унельм. – Вас там, видимо, и шутить учат.

– А вот вас, видимо, нет. Ну так что?

– Что «что»?

– Гарт! Меня все ждут. А я стою тут, под дождём, из-за нашего договора. Так что выкладывай.

– А, договора! – он наконец понял. – А я-то думал, ты прибежала сюда, рискуя переломать ноги, на радостях от встречи с земляком. Нет, Сорта, договор ни при чём. Я увидел тебя случайно.

– Да? – Но почему-то она не ушла тут же – вместо этого прислонилось к столбу рядом с ним и вздохнула. – Это к лучшему. Вряд ли бы сейчас я сумела тебе чем-то помочь.

– Да что ты? – он выразительно кивнул на вывеску «Выше неба». – Просто со стороны кажется, что твои дела идут неплохо.

– Тебе кажется. Обучение шло дольше, чем я надеялась. Нам пришлось почти два месяца участвовать в коллективных охотах, пока Стром не… – Она осеклась.

– Ого, ты им недовольна? Самим Эриком Стромом? Когда я услышал, что тебя отдали ему, боялся, что ты умрёшь от счастья быстрее, чем дойдёт до службы.

– Во-первых, меня никому не «отдавали», а во-вторых, я не недовольна. Мне только казалось, что я могу начать раньше. Но он мой наставник, мой ястреб, и решение за ним.

– Я начинаю верить в объяснение про шрам.

Прежняя Сорта стала бы задирать его в ответ, но эта, новая, молчала, и Унельм снова почувствовал смутную жалость.

– Но сейчас ты ведь охотишься с ним вдвоём, так?

– Да. Но у меня остаётся не так много времени до пересчёта показателей. Я надеялась, что смогу… – Она не договорила, но Унельм и так всё понял.

– Вот оно что.

– Ну да. Я думала, мы начнём вскоре после операции. Эрик… Господин Стром и сам так говорил, но потом изменил мнение. Может, я недостаточно… Не знаю. – Она нахмурилась, глядя в стену усилившегося дождя, и Ульм вдруг подумал: она не уходит потому, что не хочет. Ей нужно излить кому-то душу, потому что – несмотря на эту компанию, ждущую её в самом хорошем ресторане Парящего порта, несмотря на знаменитого ястреба – она одинока.

– Ты общаешься с Миссе?

Она покачала головой и опустила глаза.

– У меня не так много времени… Мы все сейчас заняты. У Миссе свой охотник, его зовут Рорри. Он из рекрутов. У них… Не всё получается, насколько мне известно.

– Что ж, тебе повезло.

– Я об этом не просила.

– Меня всегда поражала твоя привычка слышать в любых словах обвинение.

Она посмотрела прямо на него, и Ульм увидел, что радужка глаза у неё стала золотистой, как у хищной птицы. Жутковато – но, если бы не припорошённая тёмным пеплом кожа, по-своему притягательно.