Зов Арктики

Я ждал, что будут они бородатыми людьми, в шкурах, а они выглядели так, будто только сошли с московской улицы. Все были гладко выбриты, в черных кожаных пальто.

Пока они поднимались по трапу, мы все кричали им «ура». Отто Юльевич бросился к Ушакову, и они крепко обнялись. Потом он обнял Урванцева, Ходова и Журавлева. В первый раз я видел Отто Юльевича таким взволнованным.

Тут вмешался режиссер Шнейдеров и сказал, что сцену встречи надо повторить. Они не все успели снять, камеру часто закрывали спины и плечи.

— Ничего не поделаешь, — улыбнулся Отто Юльевич.

Зимовщики снова сели в лодку, отплыли немного, потом опять приблизились к кораблю, поднялись, и мы во второй раз бросились их встречать. И хотя эта встреча уже была как бы игровая, не всерьез, но волновался я точно так же. Я даже слезы свои почувствовал, когда Отто Юльевич обнимал Ушакова. И все, по-моему, волновались тоже.

Потом мы опять спустились в кают-компанию.

— Продолжим собрание, — сказал Отто Юльевич. — Слово предоставляется товарищу Ушакову.

Ушаков от неожиданности сначала растерялся и хотел отказаться от доклада.

Еще бы — два года видеть только друг друга, а тут сразу собрание.

Но потом он увлекся и стал рассказывать.

Как только они остались одни на берегу, так сразу стали готовиться к зиме — утеплять дом, проверять снаряжение.

Во время рассказа Ушакова Урванцев развернул топографическую карту островов.

— Это весь архипелаг. Все, что мы успели снять за два года.

Зимой, как и планировали, они пересекли по льду проливы и устроили на островах склады с продовольствием.

А летом на собаках отправились в санные экспедиции по островам.

Летом снег таял, и наст походил на огромную терку. Собаки стерли лапы до костей и оставляли за собой длинные кровавые следы. Люди часто брели по пояс в воде.

Они открыли четыре больших острова и несколько мелких. Все острова вместе — это больше тридцати шести тысяч квадратных километров.

Урванцев и Ушаков обошли все большие острова, нанесли их на карту, изучили проливы между ними.

Всего они прошли по островам Северной Земли три тысячи километров.

После доклада мы долго им аплодировали. А потом они пригласили нас к себе в гости.

МОЖЕТ БЫТЬ, МЕНЯ И НЕ ССАДЯТ

«Может быть, меня и не ссадят», — думал я все эти дни.

Ведь со мной никто не говорил в последнее время об этом.

И место у нас было. Я спал в каюте, в которой жили бы летчики, если бы прилетели.

На другой день мы поплыли к зимовщикам.

Их дом стоял близко от берега.

Это была обычная бревенчатая изба с маленькими окошками. Рядом стояла радиомачта. Кругом бегали огромные псы. На нас они внимания не обращали.

В сенях тоже лежала собака, и вокруг нее ползали щенки.

В избе была маленькая каморка для рации, комната с четырьмя койками — по две друг над другом, два стола, один для работы, другой — для еды, и кухня.

Здесь четверо людей прожили две зимы.

— Продуктов у нас много осталось, — сказал Ушаков, — Журавлев хорошо охотился, снабжал нас медвежатиной. Сладкое один Урванцев пробовал, больше никто не ел.

Потом мы пошли назад к лодке.

Я шел рядом с Отто Юльевичем.

«Сейчас он повернется ко мне, скажет: «Оставайтесь, Петя». И прощай, Великий северный морской путь!» — думал я.

А он разговаривал с Ушаковым и капитаном Ворониным, но обо мне, наверное, помнил.

Утром мы подняли якорь и дали прощальный гудок. В бухту входил уже ледокол «Русанов». На нем была смена зимовщикам.

Мы стояли у борта и махали им. Дальше наши пути расходились.

«Неужели и правда забыли обо мне!» — подумал я.

И тут подошел Отто Юльевич.

«Сейчас скажет, чтобы собирал вещички».

— Петя, — сказал Отто Юльевич, — посмотри те, пожалуйста, нет ли в вашей библиотеке книги Пири. Она должна быть на английском языке.

Я даже ответить не мог сразу. Понял, что остаюсь на «Сибирякове».

МЫ РЕШИЛИ ОБОГНУТЬ СЕВЕРНУЮ ЗЕМЛЮ

Мы решили обогнуть Северную Землю с севера.

До нас еще никто и никогда не пытался это сделать.

А у нас теперь была карта архипелага, составленная Урванцевым и Ушаковым.

Первый день было легко. Кругом плескалась чистая вода, и хоть бы одна льдинка попалась.

Вдали я увидел айсберг.

— Айсберг на горизонте, айсберг! — закричал я.

— Тихо, Петя, — перебил профессор Визе, — это остров Шмидта.

Этот остров Отто Юльевич и профессор открыли два года назад. Отто Юльевич тогда тоже в него не верил. Говорил, что это айсберг, а не земля.

Сейчас мы подошли к нему ближе. Он был покрыт ледяной шапкой. Ледник обрывался прямо в море. Над водой висела еще не оторвавшаяся ледяная гора — она-то через несколько дней и станет айсбергом, когда оторвется.

Погода прояснилась, и мы сделали измерение острова. Его площадь была 75 квадратных километров.

— Семьдесят пять километров — это уже кое-что значит, — говорили Отто Юльевичу. — У Наполеона был остров поменьше.

Льдин по-прежнему кругом не было. Вот что значит теплое лето.

— Льды появятся, — ответил капитан Воронин, — еще налюбуетесь. На небо-то посмотрите.

Оказывается, по небу можно угадать, где льды, где полынья. Ледяные поля отражаются в небе, и оно в этих местах становится белым.